Приключения в Красном море. Книга 1

Поразмыслив, я прихожу к заключению, что если на заруке действительно находятся мои боеприпасы, то она может плыть только к берегам Аравии. На любом другом побережье, французском или английском, высаживаться абиссинцам нельзя. Значит, судно плывет на восток.

В данную минуту оно, вероятно, оказалось в зоне штиля, тогда как мы, находясь ближе к континенту, пока еще во власти берегового ветра. Если я воспользуюсь этим, чтобы продвинуться на север, то через несколько часов, когда вновь подует северо-восточный муссон, я получу преимущество перед ними в том смысле, что окажусь дальше, чем они на ветре.

Береговой ветер держится до восьми часов утра. Должно быть, теперь я нахожусь в выгодном положении, чтобы начать погоню, и я жду появления муссона.

Вскоре он дает о себе знать и проносится над морем, которое мгновенно покрывается барашками. Я поднимаю все паруса и беру курс зюйд-ост.

На заруке заметили мой маневр, и мои намерения им теперь ясны. Но их судно не может спасаться бегством, идя полный бакштаг, потому что берег после Зейлы отклоняется в сторону. Таким образом, они вынуждены держать как можно ближе к ветру. Я настигаю их достаточно быстро, и в полдень дистанция, разделяющая оба судна, не превышает мили. Я вижу, что имею дело с арабской зарукой, обладающей достаточно большим водоизмещением. Она оснащена мощными парусами, характерными для зараникских контрабандистов, и, похоже, отличается прекрасными ходовыми качествами. Если бы у меня не было преимущества в ветре, она бы давно оторвалась от преследования.

Как жаль, что я не прихватил с собой подвесной мотор!..

До судна уже не более полумили. Но тут я вижу, что зарука на какое-то время встает под ветер, чтобы набрать скорость. Она явно пытается лишить меня моего единственного преимущества, прибегая к обманным маневрам. Когда там сочтут, что я не в состоянии перерезать им путь, судно опять вернется к крутому бейдевинду, чтобы вынудить меня продолжать преследование этим курсом в надежде уйти от погони. У них есть все шансы на то, чтобы этот расчет оправдался, однако на заруке не учли наличие рифа Фель, который, как я полагаю, скоро возникнет у них на пути.

И в самом деле, он появляется прямо по курсу в виде тонкой белой полоски, протянувшейся у линии горизонта.

Что же предпримут на заруке? Обогнут риф с севера или с юга? Чтобы пройти с южной стороны, придется повернуть другим бортом, что означает потерю времени; я могу их тогда настигнуть.

Если они поплывут на север, то возникнет нужда в перемене галса, но зарука вынуждена будет идти крутой бейдевинд. Они принимают последний вариант. Увидев это, я поворачиваю вправо, чтобы перерезать им путь. Но я допускаю ошибку, определяя направление движения, а скорее всего, проклятые контрабандисты на какое-то мгновение изменяют свой курс, ринувшись прямиком на ветер и используя для этого силу инерции судна. Я упускаю заруку всего на какие-то полкабельтова, и вот я уже в ее кильватере. На это они и рассчитывали. Таким образом, я вынужден также взять ближе к ветру, максимально натянув шкот.

Оба судна медленно продвигаются вперед, плывя под предельно острым углом к ветру. Можно подумать, что команды их покинули. Все попрятались кто куда, опасаясь перестрелки. Их накуда сидит за румпелем, защищенный двумя мешками дурра, уложенными на корме. Я же, распластавшись на палубе, выглядываю из-за рулонов парусины; румпель я держу у себя над головой. Меня осеняет такая мысль: а что, если перебить фал заруки выстрелами из ружья, лишив ее мощного паруса? Но для этого нужно проявить чудеса меткой стрельбы, на которую я не способен, учитывая, что суда находятся в движении. Это приведет только к тому, что завяжется перестрелка, в ходе которой оба судна, предоставленные воле парусов, разобьются на подводных скалах.

Однако я все больше отклоняюсь от линии курса, которым плывет преследуемое судно, это объясняется тем, что моя фелюга легкая, а у заруки достаточно балласта в виде моего товара. Она без труда обогнет риф, я же буду вынужден сменить галс, после чего их судно получит такое большое преимущество, что можно будет проститься с ним окончательно.

Трудно описать охватившие меня досаду и ярость, когда я вижу, как ускользает от меня, казалось бы, такая близкая добыча.

Будь на моем месте японец, он вспорол бы себе живот… И вдруг образ самурая, выпускающего себе кишки, подсказал мне более практичную мысль, ибо я подумал о натянувшемся раздутом брюхе паруса, столь уверенно опирающегося на ветер.

Какие неожиданные зигзаги выписывает подчас наша судьба!.. Удар ножом по этой парусине — и ветер, силу которого она обращает себе на пользу, возобновит свой равнодушный бег, оставив корабль напротив рифов без своей поддержки.

У меня есть тяжелое ружье системы грас, переделанное в охотничий карабин 12-го калибра. Это очень мощное оружие. Я заряжаю гильзу с порохом и вкладываю в ствол стальную цепочку, которую носит на своем поясе юнга, цепляя к ней корабельные ключи.