Приключения в лесу. Избранное

— Сейчас, сейчас! — Панакуди принёс бутылочную тыкву, где у него хранился жир какого-то неведомого зверя. — Будут тебе такие усы, какие ты хочешь. Но имей в виду: иной раз усы — помеха. Когда кашу ешь или молоко пьёшь. Так что особенно густые ни к чему.

— Не беда, дедушка! Молоко я через соломинку пить буду.

— Надо же! — изумился Панакуди. — Сто сорок два года ношу усы и бороду и не догадался молоко через соломинку пить, а юнец зелёный догадался! Одно могу сказать: далеко ты пойдёшь, сынок. Приложить к такой умной голове усы да бороду — и тебе прямая дорога в Главные Советники. Само собой, если ты не станешь этим остолопам боярам говорить того, что на самом деле думаешь! — Мазнув Саботу в последний раз волшебной мазью, он добавил: — Носи, сынок, усы, носи и радуйся! И да порадуется вместе с тобою красавица с золотыми косами!

— Большое тебе спасибо, дедушка! — горячо поблагодарил старика Сабота. — А теперь иди, а я останусь, поточу свой меч.

— Целую торбу кореньев притащу, а дальше — тебе, сынок, действовать, спасать нас от гибели. — Панакуди махнул на прощанье рукой и скорым шагом вышел из дому.

Глава тринадцатая Меч Саботы

Когда дверь за дедом Панакуди закрылась — если можно назвать дверью скреплённые вместе жерди, — Сабота, вместо того чтобы точить меч, выбрал овчину почище, лёг на спину и задумчиво уставился в потолок. Ничего интересного в этом потолке не было, но, лёжа на спине и глядя в потолок или в небо, Саботе лучше думалось.

А думал он о том, как проникнуть к потайной преграде и как спастись потом от буйного потока, который хлынет в крепость. Хотя мужчины в Петухах и любили похваляться силой своих мечей, тут меч будет бессилен. Даже если Сабота каким-то чудом сумеет пробраться в боярскую крепость, то против его меча поднимутся триста мечей! Против копья его, если он войдёт с копьём, триста копий! Говоря деду Панакуди, что он остаётся поточить свой меч, юноша имел в виду другое: он должен найти средство, которое поможет ему оказаться сильнее трёхсот мечей и трёхсот копий, если они преградят ему путь… Оружием юноши была мысль. И вот теперь он пытался отточить её так, чтобы преодолеть все смертельные опасности, которые подстерегают его в замке боярина.

Сабота рассчитывал на чудодейственные коренья деда Панакуди, но как велика будет их помощь, предугадать было трудно. Конечно, в крепости поднимется суматоха. Но кто с кем схватится, кто будет победителем, а кто побеждённым, заранее нельзя сказать. Одно лишь Сабота знал твёрдо: надо воспользоваться этой кутерьмой, чтобы проникнуть к Главному Прорицателю и выведать у него всё насчёт потайной преграды.

О том, как накормить обитателей крепости чудодейственными кореньями, Сабота не думал, он считал это делом нетрудным. Достаточно взвалить на плечи бурдюк молока — якобы для того, чтобы помочь возчикам, — и раскрошенные коренья поплывут по деревянным желобам за стены крепости. «Главный Прорицатель! Главный Прорицатель!» — шептал Сабота. Как проникнуть к нему? Лицо у юноши пылало, взгляд был неподвижен. Наконец из груди его вырвался радостный возглас: «Придумал! Придумал!» Он вскочил на ноги, но спохватился, что решил только одну трудную задачу, а таких задач было не одна, а две. Он опять лёг и устремил глаза в потолок…

* * *

Вечером Панакуди принёс две торбы кореньев.

— Всё в порядке! — крикнул он ещё с порога и стал рассказывать о том, как он «говорил» с драконом, как подслушивали подосланные Прорицателем соглядатаи, как потом он вместе с Двухбородым и Козлом искал коренья, что было не просто: кореньев в лесу осталось мало, их сожрали дикие кабаны. Пришлось лезть на Голый бугор.

— А ты что за это время успел? — спросил под конец Панакуди.

— Меч свой наточил, дедушка! — ответил Сабота. — И, сдаётся мне, неплохо.

— Дай-то бог! И да помогут тебе громы небесные! — сказал старик, подняв глаза к потолку. — А как в крепость пробраться, придумал?

— Придумал. Только ты должен отдать мне золотые монеты, которые тебе дал за усы боярский сын из Глиганицы.

— Бери, пожалуйста. Больше ничего тебе не требуется?

— Нет. Дудку и перец я сам раздобуду.

— Я не ослышался? — наклонился к нему Панакуди.

— Нет. У тебя, дедушка, слух острый! — засмеялся Сабота и неожиданно спросил: — Когда Главный Прорицатель надевает свою маску?

— Когда отправляется беседовать с громами небесными. А ты почему спрашиваешь? Уж не метишь ли на место этого обманщика?

— Нет. Я так, на всякий случай… Мне ведь завтра с ним разговаривать…

— Ладно, сынок, открою тебе всё, что знаю. Неизвестно, что тебе завтра может пригодиться. Но только погоди малость, не сейчас… Сейчас я пойду обряжать Джонду. Причешем её, нарядим, как пообещали боярину, а завтра посмотрим, кому она достанется: дракону или… — он подмигнул юноше, — его победителю.

— Хорошо, дедушка, подожду, — сказал Сабота. — Только скажи, где у тебя перец.

— А вот он. — Сдёрнув со стены связку красных стручков, Панакуди протянул её юноше. — Но поосторожнее, перец у меня острый. Не обжигает, а, можно сказать, сжигает.