Прикосновение

Кажется, на этот вопрос ответа у него не нашлось. Я кивнула, не вложив в это движение определенного смысла, и протянула в его сторону свои обнаженные замерзшие руки, чтобы привлечь к себе полное внимание. Он не двигался, пальцами по-прежнему держась за рану, а голову склонив чуть набок.

– Галилео отдал приказ убить тебя, – тихо сказала я, – и в «Водолее» подчинились приказу. Мне теперь все это интересно не меньше, чем тебе. Но мы не установим истину, позволив тебе истечь кровью здесь и сейчас. А потому другого выхода нет.

Он приподнялся на локте.

– Свяжи себя проволокой сама. И отдай мне пистолет, – прохрипел он.

Я решилась не сразу, но потом все же отдала пистолет. Его палец сразу лег на спуск. Он орудовал пистолетом легко, как дирижер палочкой, оценивая его вес, обдумывая открывшиеся возможности. Осмотрев оружие, он опустил руку вдоль тела. Я же в этот момент примотала себя за кисти к крюку над дверью пассажирского сиденья, затянула проволоку зубами, пока она глубоко не врезалась в кожу, но на всякий случай подтянула путы еще сильнее. Сама по себе высота микроавтобуса создавала дополнительные неудобства. Я не могла ни выпрямиться во весь рост, ни оставаться сидеть, а балансировала в воздухе с подогнутыми коленями и задранными вверх руками, болтаясь, как старое пальто на вешалке.

– Сделано, – сказала я, обращаясь к сидевшему на полу Койлу. – Теперь, если не возражаешь, твоя очередь.

Он встал на колени, прижимая пистолет к моей груди. Оперся на одну ногу, и на секунду мне показалось, что он сразу же упадет, но вторая нога тоже распрямилась, и он то ли шагнул, то ли качнулся в мою сторону, не сводя с меня глаз.

Вот он, решающий момент. Момент полнейшей неизвестности для меня.

А может, я совершила непростительную ошибку? Его палец играл с курком пистолета.

У меня было слишком мало времени, чтобы продумать план. Найти вариант получше. Я совершила ошибку, вообще оставив этого человека в живых. Так мне подумалось сейчас. Вполне возможно. Быть может, у меня не будет даже времени как следует усвоить этот урок.

Затем он пошарил по полу и достал что-то черное и уродливое. Шапочка-маска, давно снятая. Его губы скривились в новом подобии улыбки. Он сблизился со мной и взмахнул маской в воздухе, отдавая команду не словами, а жестом. Открой рот пошире.

Я облизала губы.

– Тебе очень больно, Натан Койл? – спросила я.

– Узнай сама, – ответил он.

Я постаралась сделать все, чтобы не дать кляпу проникнуть слишком глубоко, когда он запихнул комок влажной шерсти мне в рот, но тот все равно достиг моего горла, вызвав позыв к рвоте. Я подавила его, ощущая вкус грубой материи, грязи, сигаретного дыма. Палец Койла лежал на курке. Ствол он направил мне в грудь, проверяя, крепко ли я себя связала. Еще один момент истины.

Он явно обдумывал дальнейшие действия, но кровь уже сочилась сквозь белизну совсем недавно наложенных бинтов, запеклась коричневыми полосами на его пальцах и шее.

Он посмотрел на меня. Я ответила ему таким же прямым взглядом. Рука его дрожала, когда он протянул ее ко мне, задержав в дюйме от моей руки. Его всего трясло, и совсем не от холода. Даже не знаю, намеренно ли он сделал это движение или не смог больше удерживать даже веса собственной руки. Его кожа коснулась моей, и я совершила прыжок. От облегчения ли закружилась голова? Со все еще мутным взором наш потенциальный убийца натянул путы, закрепленные на крюке, а я отшатнулась, схватившись за рану. Боль пронизывала не все тело, она превратилась в локальную пульсацию, огненно-горячее биение в такт моему пульсу. Задохнувшись, я прижалась к борту микроавтобуса, буквально ощущая, как кровь тонкими струйками растекается по моему черепу, и утерла навернувшиеся на глаза слезы. Мой пленник продолжал натягивать проволоку, резко дернулся, стремясь выпрямиться, но затем вновь поник, бормоча что-то неразборчивое сквозь шерстяной кляп. Я нацелила на него пистолет и прошипела:

– Не испытывай мое терпение. – Потом одарила его своей самой приветливой улыбкой, выставила ослабевшие ноги поочередно через задние двери и выбралась из машины.

Ночной дежурной медсестре понадобилась целая вечность, чтобы выйти на звонок. А когда она все-таки вышла, то первым делом увидела мое лицо, серое и запятнанное кровью, отчего ее собственные черты мгновенно смягчились в выражении сочувствия. Но затем она разглядела бинты, обернутые вокруг моего плеча и груди, догадалась, с чем ей предстоит иметь дело, вот только я уже успела ухватить ее за палец и поддержать начавшего падать Койла, обняв его за талию.

– Все хорошо, – прошептала я своим новым и гораздо более нежным голосом. – С тобой все хорошо.

Я осторожно позволила ему опуститься и сесть на ступени перед дверью. Постепенно он сумел сфокусировать зрение и посмотрел на меня:

– Кеплер?

– Я добуду для тебя кровь, – сказала я вместо ответа. – И болеутоляющие. Так какая у тебя группа?

– Ты в самом деле сделаешь это?

– Какая группа? И самое время сказать, на что у тебя аллергия, при ее наличии, разумеется.

– Вторая группа, резус положительный.