Прикосновение

– Как насчет вот этого? Женщина, чуть за двадцать, красива. Ослепительно красива. Я бы хотела побыть денек в такой шкурке. А ты? Хотя бы часок так погордиться собой. Но приглядись. Приглядись как можно внимательнее. И обрати внимание на места, где края туфель упираются в лодыжки. Видишь кусочки пластыря? Ноги, стертые до крови. Ты скажешь, это расплата за стремление к красоте, но я с тобой не соглашусь. Ничто так не раздражает, как неправильно подобранная пара обуви. А ваше досье утверждает, что Галилео носил тело этой женщины три месяца! – Я продемонстрировала ему еще несколько снимков в ускоренном темпе. – Волдыри на ногах. Снова кровавые мозоли. А потом еще вот это! – Я показала другую фотографию, другое лицо. – Ты действительно считаешь, что в нем мог сидеть Галилео? – Я требовала ответа, чуть приподняв компьютер и поднеся его совсем близко к лицу Койла, чтобы он мог лучше рассмотреть. – Золотые часы, шелковая рубашка – все как надо! Одет с иголочки. Но приглядись к лицу. Именно к лицу! У этого мужчины стеклянный глаз!

Койла словно парализовало. Его плечи поникли, ноги напряженно вытянулись. Уже гораздо спокойнее я продемонстрировала ему остальные снимки, покачивая головой, цокая языком, выразительно вздыхая.

– На этих фотографиях не Галилео. Три месяца с кровавыми мозолями, два – с натертой до крови шеей? А теперь посмотри на эту даму. Она же старуха! Лицо от морщин спасли кремы и пластические операции, но пальцы скрючены, и кожа на них сморщена, потому что слишком многие леди, заботясь о молодости лица, пренебрегают руками. Ни один призрак не внедрился бы в нее больше чем на несколько минут. Радикулит, артрит – любой «агент по недвижимости», который не зря ест свой хлеб, моментально отверг бы ее кандидатуру. Причем речь идет о любом призраке. А Галилео хочет, чтобы его любили. Он желает смотреть в зеркало и сам любоваться собой, видеть лицо, отвечающее ему обожанием на обожание. Он готов целовать свое отражение, он получает удовольствие, содрогается от наслаждения, прикасаясь к своей коже. Он хочет, чтобы незнакомые люди падали в его объятия, потому что он неотразимо красив, а когда занимается любовью, не может избежать искушения поменяться с ними ролями. На долю секунды, на один вдох, чтобы тут же вернуться обратно. Он хочет все и вся одновременно, пока ему отвечают взаимностью. А убивает он, если, посмотрев в зеркало, видит в ответном взгляде одно лишь презрение. Тогда ему нужно уничтожить это лицо, и он режет его, смотрит снова, опять не находит необходимой красоты и продолжает убивать, убивать и… Не думаю, что мне стоит что-то еще тебе объяснять. Ты знаешь его историю лучше большинства других людей. А потому не можешь не понимать, что все эти люди – не Галилео. Но даже если бы они им были… Вот… – Я вывела на дисплей последний снимок, датированный 2001 годом. На нем была запечатлена женщина, возлежавшая на кожаном диване с коктейлем в руке. – С ноября 2001-го по январь 2002 года. Могу заверить, в этой леди ты не сыщешь ни малейшего изъяна, никакой деформации, которая могла бы сделать ее непригодной для внедрения, но мне известно, где находился Галилео в ноябре 2001 года. Я знаю, кем он был. И это не она. – С этими словами я закрыла крышку ноутбука.

Койл оставался недвижим. У меня же словно склеивались глаза – настолько отяжелели веки.