Прикосновение

– Нам осталось неизвестным подлинное имя джинна, как и причина, почему плач моей прапрабабушки заставил его покинуть свое жилище, но когда он увидел ее лившей слезы в саду, то сам загрустил и обратился в маленького мальчика с серебристой кожей и волосами цвета эбенового дерева, который спросил: «Почему ты так горько плачешь, госпожа? Почему рыдаешь?» – «Мой муж не любит меня, – отвечала она. – Я ведь его жена и должна быть с ним, но не могу, и мне остается только оплакивать свою несчастную судьбу, потому что я вижу других, любимых им жен, и от этого мое горе жжет меня еще сильнее, печаль становится еще более острой».

Услышав такие слова, джинн был тронут до глубины души. «Пойдем со мной, – сказал он. – Я стану любить тебя, как настоящий муж». «Аллах покарает меня за одну только мысль об этом! – воскликнула моя прапрабабушка. – Я связана с супругом священными узами и не могу позволить другому осквернить мою плоть! Уходи, джинн! Хоть я и знаю, что твоими устами глаголет доброта, твои слова все равно остаются грязными!»

Джинн в смятении удалился. «Какие же странные нравы у этих простых смертных, – думал он, – если они остаются заключенными в тюрьмах, которые возвели для себя сами! Что ж, если я не могу завладеть ею иначе, я должен вселиться в ее мужа!» Решив так, джинн обратился в пар и просочился в опочивальню ее супруга, где тот спал, тяжело дыша после ночи жарких любовных утех с одной из других своих жен. Джинн проник в тело мужчины через ноздри и обернулся вокруг его сердца, а потому, когда наступил рассвет, уже джинн, а не муж, очнулся ото сна, повернулся к толстухе, храпевшей рядом, и рявкнул на нее: «Убирайся отсюда, шлюха!» Женщина в слезах выбежала из спальни, а джинн, ставший теперь супругом моей прапрабабушки, отправился прямиком в ее покои и сказал: «Прости, что был так жесток с тобой раньше. Я – твой муж и стану отныне уважать и лелеять тебя, для чего приложу все свои силы».

Моя прапрабабушка была далеко не глупой женщиной, – продолжала свой рассказ Ноур. – Она поразилась столь внезапной перемене и высказала лишь сдержанную радость, услышав слова мужа, но не поверила ему всерьез. Но вот стала проходить неделя за неделей, а джинн не уставал демонстрировать свою нежность к ней. И она смягчилась, у нее появилась надежда, что ее молитвы были услышаны, а перемена отношения к ней супруга случилась на самом деле.

«Мой господин, – обратилась она к нему однажды вечером, – ты так сильно изменился ко мне, что, уж прости за такие слова, теперь совсем не похож на того мужчину, за которого я вышла замуж».

Услышав это, джинн переполнился гордостью, но произнес смиренно: «Это ты заставила меня измениться, лучше понять самого себя и стать хорошим человеком».

После этого они зажили новой счастливой жизнью, но моя прапрабабушка никак не могла забыть джинна, явившегося ей в саду и обещавшего запретные наслаждения. Глядя на своего изменившегося мужа, она не уставала поражаться и недоумевать. Был ли то действительно ее прежний супруг или в него вселилось пламенное порождение пустыни, тот самый джинн, явившийся из глубины песков? И если с ней теперь жил джинн, как ей следовало поступить? Потому что джинны – это огромное и разношерстное племя, которое с наслаждением – увы, это правда! – дурачит людей, но зато проявляет доброту и мягкость к тем, кто им нравится, и они всегда были любимцами Аллаха. Вспомните хотя бы того джинна, который перенес в огненном вихре к воротам Багдада умирающего принца, или того, что помог раненому купцу добраться до ворот Дамаска. Вспомните рассказы о джиннах, верой и правдой служивших добродетельным хозяевам, исполняя любые их желания, и защищавших утробы беременных женщин, если тем приходилось рожать в особенно бурные и грозовые ночи. Мы же склонны больше припоминать проказы джиннов, обвинять их в тяжких грехах, забывая о творимом ими добре, хороших поступках, приписывая чужие заслуги себе самим.

«Ты очень изменился, – шептала она снова и снова, когда они с мужем, обнаженные, возлежали на траве под сенью деревьев. – Очень изменился».

На этот раз джинн уже собрался ей что-то сказать, но она тут же остановила его: «Сказано, что невинные и невиновные найдут свой путь в рай. Я не знаю за собой никаких преступлений, но если хочу остаться невинной, для меня лучше всего пребывать в неведении. И если темный дух овладел мной, то помимо моей воли. Но стоит мне начать сознательно наслаждаться этой одержимостью, то я заслужу клеймо гулящей женщины и ведьмы. Разве не так?»

Услышав ее речи, джинн счел за лучшее промолчать, ибо понимал смысл слов моей прапрабабушки. Они долго потом тихо лежали рядом под шелест ветра в листве деревьев, но он все же не выдержал и сказал: «Любить того, кто предназначен тебе судьбой, стать тем, кто ты есть в действительности, – в этом нет ничего, противоречащего воле Создателя. Потому что он породил тебя для любви, для жизни, и отрицать это – значит противиться замыслу самого Аллаха».