Прикосновение разрушения

Сивилла повернулась к Персефоне и снова всхлипнула, уткнувшись ей в грудь. Богиня стояла, утешая подругу.

– Все будет хорошо, – сказала Персефона. – Я помогу тебе всем, чем смогу. Позволь мне поговорить с Аидом. Уверена, им нужна помощь в фонде «Кипарис».

Она так разозлилась из-за Левки, что забыла спросить о вакансиях.

– Я не могу просить тебя об этом, Персефона. – Сивилла отстранилась.

– Ты и не просишь, – богиня ответила ей, как она надеялась, утешительной улыбкой.

Персефона познакомила Левку с Сивиллой и налила три бокала вина. Она начинала чувствовать себя так, словно держит дом для женщин, лишившихся крова. Они сидели в гостиной, смотрели «Титанов после мрака» и разговаривали о жизни. В какой-то момент в беседе неминуемо всплыла тема Аполлона, и чем дольше они говорили, тем злее становились.

– Насколько я помню, он ужасен, – прокомментировала Левка.

– Ох девочка, ты даже не знаешь насколько, – Сивилла отпила из своего бокала. – Он стремится контролировать абсолютно все. И наказывает возлюбленных за то, что они независимы! Да он просто жалок!

– Представляете, Аид сказал, что мне нельзя писать о нем, – сказала Персефона.

– Если ты хочешь написать об Аполлоне, напиши об Аполлоне!

Каждая пила уже четвертый бокал вина. Несмотря на это, Персефона ожидала, что Сивилла выскажется против. Но вместо этого та произнесла:

– Неси ноутбук, Сеф!

Персефона широко улыбнулась и побежала в комнату за ноутбуком. Вернувшись, она уселась на диван, скрестив ноги.

– Пиши, – указала Сивилла. – «У Аполлона, славящегося своим обаянием и красотой, есть тайна – он не выносит отказа».

– О, это просто отлично! – подбодрила Левка.

– Ого! Продолжай. – Персефона быстро печатала, и слова выходили быстрее, чем двигались ее пальцы. Закончив, она зачитала абзац вслух: –«Доказательства неоспоримы. Его многочисленные любовницы подтвердили бы мои слова, но все они либо умоляли спасти их от его коварных преследований и были превращены в деревья, либо погибли ужасной смертью, понеся от него наказание».

– Да! – воскликнула Левка.

Персефона продолжила, добавив истории Дафны – нимфы, превращенной в дерево, – и царевны Кассандры, в чьи безошибочные предсказания никто не верил.

«Кассандра кричала, что в троянском коне прячутся греки, но на нее никто не обращал внимания. Отсюда возникает вопрос, насколько на самом деле благороден Аполлон, если он сражался на стороне Трои, но лишил их победы только потому, что его отвергли?»

– Боги, какой же он отвратительный, – сказала Сивилла. – Не знаю, почему я не видела этого прежде.

– Он абьюзер, – сказала Персефона. – Не вини себя.

– Ты должна добавить это в статью! – воскликнула Левка. – «Аполлон абьюзер – ему просто необходимо контролировать и доминировать. Дело не в способности говорить или выслушать – а в победе».

Они провели так несколько часов, пока у Сивиллы с Левкой наконец не закрылись глаза. Они обе уснули на диване, прижав Персефону к подлокотнику. От тусклого света компьютера у нее болели глаза, но она продолжила вычитывать то, что они написали. У них получилась критическая, жесткая статья о боге музыки. Персефона исключила историю Сивиллы, хотя та вставила несколько строк, иллюстрирующих ее личные отношения с богом. Богиня не хотела, чтобы Аполлон начал мстить оракулу.

Чем больше Персефона читала и перечитывала текст, тем больше в ней поднимался гнев, и, не дав себе времени обдумать все как следует, она написала письмо Деметрию и приложила к нему статью. Она чувствовала себя победительницей целых две секунды – пока не сползла с дивана и не добежала до туалета, где ее стошнило.

«У тебя очень большие проблемы», – подумала она, обмякнув у стены ванной. Внутри у нее все бурлило – там было слишком много вина и вины.

«Аполлон сам во всем виноват, – подумала она, напомнив себе о том, почему отправила статью. – Он это заслужил. Дело в справедливости, в том, чтобы дать голос его жертвам».

«А что насчет Аида?»

У нее скрутило желудок, и Персефона встала на колени как раз в тот момент, когда рвота поднялась к ее горлу. Ее снова стошнило. Нос и горло горели, и она чувствовала горький, ядовитый вкус вина. Она еще немного постояла на коленях, дыша ртом, пока не почувствовала в себе способность подняться.

Взглянув в зеркало, она не узнала себя. Богиня была похожа на одну из душ, только что прибывших в подземное царство, бледная и дрожащая.

– Аид умолчал о своих тайнах, – громко произнесла она, словно это объясняло, почему она не сдержала свое обещание.

«Ты тоже умолчала о своих тайнах, – напомнила она себе, пока полоскала рот и чистила зубы. – Ты не рассказала ему об ультиматуме Деметрия».

– Это другое, – она встретилась взглядом со своим отражением.

«Почему?»

Потому что это была ее битва. Она не хотела, чтобы Аид помогал ей бороться.

– Потому что эта тайна не причинит ему боль, – сказала она.

А как насчет его тайны о Левке? Это было больно.

Ей не понравились слова, что прозвучали в ответ. Они собрались у нее в голове словно грозовые облака, – буря терзающих слов: «Это причинит Аиду боль».

Она выключила свет.