Прикосновение разрушения

Глава XVIII. Эринии

Два часа спустя Персефона приехала в больницу вместе с Сивиллой. Ее снедала слишком сильная тревога, чтобы оставаться вдали. Не то чтобы она не доверяла целительным силам Аполлона, но никак не могла отделаться от ощущения, что что-то пойдет не так и случится катастрофа. Она это чувствовала – за ней собиралась почти осязаемая тьма, набирая скорость, глубину и вес.

Достаточно ли исцелится Лекса к тому времени, как они отключат ее от аппарата? Не вмешается ли Аид? Что случится, когда он узнает о ее сделке с Аполлоном? Посчитает ли он ее решение предательством?

От чувства вины ее тошнило, голова кружилась, и, направляясь к лифту вместе с Сивиллой, она беспокоилась, что у нее случится новый приступ панической атаки. Богиня задалась вопросом, чувствует ли оракул ее смятение, особенно когда та взглянула на нее.

Вместо этого Сивилла спросила:

– Ты это сделала?

Персефона не подняла глаз на оракула. Она смотрела на красные цифры, сменяющие друг друга от этажа к этажу.

– Да.

– Что ты предложила взамен?

Она надеялась сохранить свою сделку в тайне как можно дольше. Потому что не хотела знать, что ее подруга на самом деле думала о ее выборе.

– Время.

Персефоне еще предстояло понять, на что она согласилась, когда Аполлон потребует ее внимания, но чувство тревоги уже пронизывало ее до костей. Все последние часы после возвращения из больницы она размышляла над условиями их соглашения. Богиня была уверена, что что-то упустила, и то, когда Аполлон попросит ее сделать что-то, от чего она не сможет отказаться, было лишь вопросом времени.

«Если Лекса будет жить, это того стоит», – подумала она.

Она надеялась.

Когда они доехали до второго этажа, Джейсон уже был там. Он сидел с закрытыми глазами на все том же деревянном стуле, который неизменно занимал с момента происшествия с Лексой. Он шевельнулся, когда они подошли, и посмотрел на них.

– Привет, – Персефона постаралась смягчить тон. – Как ты?

Джейсон пожал плечами. Белки его глаз стали желтыми, кожа – мертвенно-бледной.

– Когда нам что-нибудь сообщат? – спросила Сивилла.

– Они планируют отключить ее от аппарата жизнеобеспечения в девять часов, – его голос звучал глухо.

Персефона с Сивиллой обменялись взглядами. Джейсон наклонился вперед и рьяно потер лицо, прежде чем встать.

– Я схожу за кофе.

Он пошел по коридору, и Персефона смотрела ему вслед, пока парень не скрылся из виду. Неудивительно, что смертные умоляли Аида вернуть их возлюбленных. Угроза смерти отбирала больше, чем одну жизнь. От этой мысли на глазах у нее проступили слезы. Как она должна управлять царством, причиняющим столько боли? Приносящим живущим столько страданий?

– Он не знает, ведь так? – уточнила Сивилла.

Персефона покачала головой. Он по-прежнему думал, что сегодня потеряет Лексу.

– Никто не должен знать. Пусть они думают, что это чудо.

Девушки присели в ожидании. Джейсон вернулся со стаканом дымящегося кофе и сел рядом с ними. Они не разговаривали, и Персефона была этому рада. Ее мысли были так лихорадочны, что она была не способна сосредоточиться на чем-то одном. Чем дольше длилось молчание, тем больше в ней росла тревога.

Начали прибывать родственники Лексы. Вскоре их повели в палату побольше, куда перевели Лексу. Ближе всех к ней были родители, потом Джейсон, после него тети, дяди и друзья из ее родной Ионии. Каждый человек в комнате подходил к ней и прощался, держа за руку или целуя в лицо.

Когда очередь дошла до Персефоны, она подняла руку Лексы и прикоснулась губами к ее холодной коже.

– Пожалуйста, очнись, – обратилась она не к кому-то, а к магии Аполлона, и, к удивлению Персефоны, Лекса сжала ее руку. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Джейсоном, но по выражению его лица поняла – он не увидел, что только что произошло.

– Она сжала мою руку, – голос Персефоны прозвучал высоко и непривычно для нее самой, но она испытала прилив адреналина.

– Что? – Джейсон опустил взгляд на Лексу и схватил ее за другую руку. – Лекса, Лекса, детка. Если ты меня слышишь, сожми мою руку!

После этого вокруг началась суматоха. Всех, кроме родителей Лексы, попросили выйти из палаты, чтобы врачи проверили ее жизненные показатели. Некоторое время спустя отец Лексы вышел в зал ожидания и рассказал всем, что за последние двенадцать часов ее тело оправилось достаточно, чтобы самостоятельно поддерживать свою жизнедеятельность.

– Это чудо, – воскликнул он со слезами на глазах. – Чудо.

У Персефоны тоже увлажнились глаза, все тело задрожало. Ее жертва была ненапрасна! Лекса вернулась.

– Ты это сделала, – прошептала Сивилла, и девушки обнялись. Только тогда Персефона заметила, что Джейсон стоит отдельно от всех. Немного поколебавшись, она подошла к нему.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Ага, – ответил Джейсон. Он всхлипнул, вытирая глаза. Спустя мгновение он обнял ее, шумно выдохнув: – Спасибо, Персефона.

Его выражение благодарности казалось неуместным с учетом того, что сделала Персефона, так что вместо ответа она просто молча обняла его в ответ.