Прикосновение тьмы

Лекса указала на свой ноутбук и стопку заметок на столе. Но на самом деле Персефона изучала цветок и думала о Боге Мертвых. — И мы обе знаем, что ты уже написала эту статью, ты перфекционист.

Щеки Персефоны вспыхнули. Ну и что с того, что это правда? Учеба была первой и единственной вещью, в которой она была хороша.

— Пожалуйста, Персефона! Мы уедем пораньше, чтобы ты могла немного отдохнуть.

— Что я буду делать в Невернайт, Лекс?

— Танцуй! Пей! Целуйся! Может быть, немного поиграем в азартные игры? Я не знаю, но разве не круто?

Персефона снова покраснела и отвела взгляд. Нарцисс, казалось, смотрел на нее в ответ, отражая все ее неудачи. Она никогда не целовалась с парнем. Она никогда не общалась с мужчинами, пока не поступила в универ, и даже тогда держалась на расстоянии, в основном из страха, что ее мать материализуется и прибьёт их.

И это не преувеличение. Деметра всегда предостерегала ее от мужчин.

— Для богов ты-две вещи, — говорила она Персефоне, когда та была совсем маленькой. — Игра власти или игра с игрушкой.

— Конечно, ты ошибаешься, мама. Боги умеют любить. Есть несколько женатых.

Деметра рассмеялась. — Боги женятся ради власти, мой цветок.

Когда Персефона стала старше, она поняла, что мама говорила правду. Ни один из богов, которые были женаты, на самом деле не любили друг друга, а вместо этого проводили большую часть своего времени, обманывая, а затем мстя за предательство.

Это означало, что Персефона умрет девственницей, потому что Деметра также ясно дала понять, что смертные тоже не вариант.

— Они…стареют, — сказала она с отвращением.

Персефона решила не спорить с матерью о том, что возраст не имеет значения, если это настоящая любовь, потому что поняла, дело не в том, Богиня ты или смертная, просто ее мама не верила в любовь.

Ну, по крайней мере, не в романтическую любовь.

— Мне нечего надеть, — слабо попыталась возразить Персефона.

— Ты можешь позаимствовать что угодно из моего гардероба. Я даже сделаю тебе прическу и макияж. Пожалуйста, Персефона.

Она поджала губы, размышляя.

Ей придется улизнуть от нимф, которых ее мама посадила в их квартире, и усилить свою маскировку, что вызовет проблемы. Деметра захочет узнать, почему Персефоне вдруг понадобилось больше магии. С другой стороны, она могла бы свалить всё на экстра прикрытие на стажировке.

Без маскировки анонимность Персефоны будет разрушена, поскольку была одна очевидная характеристика, которая идентифицировала всех богов как Божественных, и это были их рога. Рога Персефоны были белыми и закручивались спиралью прямо в воздух, как у великого куду (антилопа), и, хотя ее маскировка обычно никогда не подводила среди смертных, она не была уверена, что это сработает так же для такого могущественного бога, как Аид.

— На самом деле я не хочу встречаться с Аидом, — сказала она наконец.

Эти слова были горькими на ее языке, потому что на самом деле они были ложью. Более правдивым утверждением было бы то, что ей было любопытно узнать о нем и его мире. Ей показалось интересным, что он был таким неуловимым, а ставки, которые он заключал со смертными, совершенно ужасающими. Бог Мертвых олицетворял все, чем она не была, — что-то темное и соблазнительное.

Заманчиво, потому что он был загадкой, а загадки были приключениями, и это то, чего действительно жаждала Персефона.

Может быть, это был журналист в ней, но она хотела бы задать ему несколько вопросов.

— Аида там не будет, — сказала Лекса. — Боги никогда не занимаются своими делами!

Это правда, особенно в отношении Аида. Было хорошо известно, что он предпочитал темный мрак Подземного мира.

Лекса долго смотрела на Персефону, затем снова наклонилась через стол.

— Это из-за твоей мамы? — спросила она тихим голосом.

Персефона удивленно уставилась на подругу. Она не говорила о своей маме. Она полагала, что чем меньше будет говорить о ней, тем меньше вопросов ей придется отвечать, и тем меньше лжи ей придется говорить.

— Откуда ты знаешь? — Это было единственное, о чем Персефона могла спросить.

Лекса пожала плечами. — Ну, ты никогда о ней не рассказываешь, а она приходила к нам пару недель назад, когда ты была на занятиях.

— Что?

У Персефоны отвисла челюсть. Она впервые услышала об этом визите. — Что она хотела? Почему ты мне не рассказала?

Лекса поднимает руки.

— Ладно, во-первых, твоя мама устрашающая. Я имею в виду, она великолепна, как и ты, но, — Лекса делает паузу, чтобы вздрогнуть. — Холодная. Во-вторых, она велела мне ничего тебе не говорить.

— Ну, я вроде как думала, что она тебе расскажет. Она сказала, что надеялась сделать тебе сюрприз, но так как тебя нет дома, то просто позвонит.

Персефона закатила глаза. Деметра никогда не звонила ей. Вероятно, она что-то искала там.

— Она заходила в нашу квартиру?

— Она попросила показать твою комнату.

— Черт возьми.

Персефоне придется проверить зеркала. Возможно, ее мать оставила заклинание, чтобы она могла смотреть через них.

— В любом случае. У меня такое чувство, что она…чересчур заботлива.