Прикосновение тьмы

Это было преуменьшением года. Деметра чрезмерно опекала ее до такой степени, что Персефона практически не контактировала с внешним миром в течение восемнадцати лет своей жизни.

— Да, она стерва.

Лекса удивленно подняла брови.

— Твои слова не мои, — она сделала паузу, а затем уклонилась. — Хочешь поговорить об этом?

— Нет, — сказала она. Разговоры об этом не заставили бы Персефону чувствовать себя лучше, но поездка в Невернайт могла бы. Она улыбнулась. — Но сегодня я пойду с тобой.

Она, вероятно, пожалеет о своем решении завтра, особенно если ее мама узнает, но сейчас она чувствовала себя бунтаркой, а что может быть лучше, чем пойти в клуб наименее любимого бога ее матери?

— В самом деле? — Лекса хлопнула в ладоши. — О, боги мои, нам будет весело, — сказала Персефона.

Лекса вскочила на ноги. — Нам надо готовиться.

— Сейчас только три.

— Э-э, да, — Лекса потянула себя за длинные темные волосы. — Эти волосы отвратительны. Кроме того, на укладку уходит целая вечность, а теперь мне еще нужно сделать тебе прическу и макияж. Нам нужно начать прямо сейчас!

Персефона не сделала ни малейшего движения, чтобы уйти.

— Я догоню тебя через минуту, — сказала она. — Обещаю.

Лекса улыбнулась. — Спасибо, Персефона. Это будет здорово. Вот увидишь.

Лекса обняла ее, прежде чем практически танцевать по улице.

Персефона улыбнулась, глядя, как Лекса уходит. В этот момент официантка вернулась и потянулась, чтобы забрать кружку Персефоны. Рука богини метнулась вперед, крепко сжимая запястье девушки.

— Если ты сообщишь моей матери что-нибудь, кроме того, что я тебе велю, я убью тебя.

Это была та же девушка, что и раньше, с ее милыми косичками и темными глазами, но под маскировкой юной студентки черты нимфы звучали правдиво — маленький нос, яркие глаза и угловатые черты лица. Персефона заметила это раньше, когда девушка принесла ей напиток, но не почувствовала необходимости окликать ее. Она просто делала то, что велела ей Деметра, — шпионила. Но после разговора с Лексой Персефона не собиралась рисковать.

Девушка откашлялась и не встретилась взглядом с Персефоной. — Если твоя мать узнает, что я солгала, она убьет меня.

— Кого ты боишься больше? Персефона давно поняла, что слова-ее самое мощное оружие.

Она крепче сжала запястье девушки, прежде чем отпустить ее. Нимфа быстро прибралась и убежала. Персефона должна была признать, что она чувствовала себя плохо из-за угроз, но она ненавидела, когда за ней наблюдали и следили. Нимфы были похожи на когти Деметры, и они застряли в коже Персефоны.

Ее взгляд упал на умирающий нарцисс, и она погладила увядшие лепестки кончиками пальцев. От прикосновения Деметры он бы наполнился жизнью, но от ее прикосновения он свернулся и рассыпался.

Персефона могла быть Дочерью Деметры, и Богиней Весны, но она ни черта не могла вырастить.

Глава II

НеверНайт

Невернайт представлял собой узкое обсидиановое сооружение без окон. Он был выше, чем яркие здания вокруг него, и выглядел издалека как разрыв в структуре города. Башню можно было увидеть из любой точки Новых Афин. Деметра верила и часто говорила, что Аид построил такую высокую башню только для того, чтобы напоминать смертным об их конечной жизни.

Персефона начала нервничать, пока стояла в тени клуба Аида. Лекса пошла поговорить с парой девочек, которых узнала по универу, и оставила ее одну на их месте. Она была не в своей стихии, окруженная незнакомцами, готовящимися войти на территорию другого бога, и одетая в сексуальное, открытое платье. Она поймала себя на том, что сжимает и разжимает руки, не в силах решить, хочет ли скрыть низкий разрез наряда или выставить его. Она позаимствовала розовый блестящий наряд у Лексы, которая была менее стройной. Ее волосы свободно падали на лицо, и Лекса нанесла минимальный макияж, чтобы показать естественную красоту Персефоны.

Если бы мама увидела ее сейчас, то отправила бы обратно в оранжерею, или, как называла ее Персефона, стеклянную тюрьму.

От этой мысли желудок скрутило в спираль. Она огляделась, гадая, нет ли поблизости шпионов Деметры.

Было ли ее угрозы официантке в кофейне достаточно, чтобы заставить девушку молчать об их планах с Лексой? С тех пор как она сказала своей лучшей подруге, что придет сегодня вечером, ее воображение разыгралось от всех способов, которыми Деметра могла наказать ее, если она попадётся. Несмотря на заботу матери, она была мстительной карательницей. На самом деле у Деметры был целый участок в оранжерее, посвященный наказанию — каждый цветок, который там рос, был раньше нимфой, королем, существом, которое навлекло на себя ее гнев.

Именно этот гнев сделал ее параноиком и заставил проверить каждое зеркало в своей квартире, перед тем как выйти.

— О, боги мои!

Лекса была вся в красном, и у неё горели глаза, когда она вернулась к Персефоне. — Разве это не великолепно?