После этого они вели себя тихо. Скользкое тело Аида прижалось к ее телу, и он медленно сошел со своего пика, как будто его сознание возвращалось в его тело. Именно тогда он, казалось, понял, что сошел с ума, что он вонзился в нее так сильно, что они прижались к изголовью кровати.
Он внимательно посмотрел на нее и понял, что она плачет.
— Персефона.
Нотка паники окрасила его голос.
— Я сделал тебе больно?
— Нет, — прошептала она и закрыла глаза. Он не причинил ей боли, и она не знала, почему плачет, просто была очень взволнована. Она сделала прерывистый вдох.
— Нет, ты не причинила мне боли.
Через мгновение Аид убрал ее руку от глаз. Она встретила его пристальный взгляд, когда он смахнул слезы с ее лица.
Она почувствовала облегчение, когда он больше не задавал вопросов. Он повернулся на бок и прижал ее к себе, накрыв их обоих одеялами. Он поцеловал ее волосы и прошептал:
— Ты слишком идеальна для меня.
Ей показалось, что она только что заснула, когда Аид сел рядом с ней. Ей сразу стало холодно, и она в полусне перевернулась на другой бок, чтобы дотянуться до него.
— Возвращайся в постель, — сказала она.
— Отойди от моей дочери, — голос Деметры был убийственным.
Это немедленно разбудило ее. Она села, прижимая одеяло к груди.
— Мама! Уйди!
Леденящий взгляд Деметры упал на Персефону, и она увидела обещание боли — разрушения — в ее глазах. Ей привиделся заголовок в журналах: Битва олимпийских богов, Разрушение Новых Афин.
— Как ты смеешь, — ее голос дрогнул, и Персефона не была уверена, говорит ли она с ней или с Аидом — может быть, с обоими.
Персефона сбросила одеяла и натянула ночную рубашку. Аид остался сидеть на кровати.
— Как давно? — спросила она.
— Это действительно не твое дело, мама, — отрезала Персефона.
Глаза матери потемнели.
— Ты забываешь свое место, дочь.
— И ты забываешь о моем возрасте, — сказала Персефона. — Я не ребенок!
— Ты моя дочь, и ты предала мое доверие.
Персефона знала, что должно было произойти. Она чувствовала, как магия ее матери витает в воздухе.
— Нет, мама!
Персефона пришла в бешенство. Она посмотрела на Аида, отчаянно нуждаясь в его помощи. Он оглянулся, напряженный, но спокойный — это никак не облегчило ее страх.
— Ты больше не будешь жить этой позорной, смертной жизнью!
Персефона закрыла глаза, съежившись, когда Деметра щелкнула пальцами, но вместо того, чтобы телепортироваться в стеклянную тюрьму, как она ожидала, ничего не произошло. Она медленно открыла глаза и выпрямилась, глядя на свою маму, которая тоже была в замешательстве. Затем глаза Деметры сузились на золотой манжете Персефоны. Богиня напала, схватив ее за предплечье, сжимая слишком сильно, она стянула браслет с запястья и обнажила чёрную метку, отмечающую ее кремовую кожу.
— Что ты сделал? — потребовала Деметра. На этот раз она посмотрела на Аида.
— Не прикасайся ко мне!
Персефона попыталась вырваться. Но хватка Деметры усилилась, и Персефона вскрикнула.
— Отпусти ее, Деметра, — голос Аида был спокоен, но в его глазах было что-то смертельно опасное. Персефона уже видела этот взгляд раньше — в нем нарастала ярость.
— Не смей указывать, что мне делать с моей дочерью.
Аид щелкнул пальцами, и внезапно он был одет в ту же одежду, что и прошлой ночью. Он поднялся во весь рост, и когда он приблизился, Деметра отпустила Персефону.
Она установила дистанцию между собой и матерью.
— У нас с твоей дочерью контракт, Деметра, — объяснил Аид. — Она останется, пока не выполнит его условия.
— Нет, — Деметра сосредоточилась на запястье Персефоны, и у нее возникло ощущение, что ее мать сделает все, что угодно, чтобы забрать ее из этого места, в том числе отрубит ей руку. — Ты уберешь свою метку. Убери ее, Аид!
Бога не смутил растущий гнев Деметры.
— Контракт должен быть выполнен, Деметра. Так велят Судьбы.
Богиня Урожая побледнела и, посмотрев на Персефону, спросила:
— Как ты могла?
— Как я могла? — сердито повторила Персефона. — Не то что бы я хотела, чтобы это случилось, мама!
Краем глаза она заметила, что Аид вздрогнул.
— Неужели? Я предупреждала тебя о нем! — Она указала на Аида. — Я предупреждала тебя держаться подальше от Богов!
— И тем самым ты бросила меня на произвол судьбы.
Деметра вздернула подбородок.
— Так ты винишь меня? Когда все, что я делала, это пыталась защитить тебя? Что ж, очень скоро ты увидишь правду, дочь моя.
Богиня протянула руку и лишила Персефону магии. Ей показалось, что тысячи крошечных иголок одновременно укололи ее кожу, когда чары, которые она создала, чтобы скрыть свою Божественную внешность, были сняты. От боли у нее перехватило дыхание, и она упала на пол, задыхаясь.
— Когда контракт будет выполнен, ты вернешься домой со мной, — сказала Деметра, и Персефона пристально посмотрела на нее. — Ты никогда не вернешься в эту смертную жизнь и никогда больше не увидишь Аида.
Затем Деметра исчезла.
Аид подошел и поднял ее с пола. Он крепко прижал ее к себе, и она разрыдалась. Все, что она смогла сказать, было:
— Я не жалею о тебе. Я не имела в виду, что сожалею о тебе.
— Я знаю, — Аид поцелуями смахнул ее слезы.