Прикосновение зла

– Ха! – Она хлопнула в ладоши. – Ты был бы инквизитором, а не купцом, кто бы подумал! И жёг людей на кострах.

Я слегка поморщился, ибо профанское представление о работе служителей Святого Официума было далеко от истины. Да, следствие и процесс часто приносили в результате смерть обвиняемого на костре, но она была лишь финалом трудоёмкого процесса расследования истины. Сказать, что инквизиторы занимались сожжением людей, было так же верно, как и сказать, что короли занимаются сидением на троне в золотой короне. Да, иногда они так и поступали. Но кроме того у них было много других занятий...

– Но тогда я не стал бы купцом, не приехал бы в Херцель и не встретил тебя. – Я прижал Дороту и поцеловал её в шею над ключицей. Она замурлыкала от удовольствия.

Кто-то постучал в дверь.

– Госпожа, госпожа! – Услышали мы грубый голос Касеньки. – Отец Ансельм хочет поговорить с вашим... – она прервалась, явно не находя подходящего слова. – Ну, с этим, с которым вы сейчас, – неловко закончила она.

– Отец Ансельм? – Нахмурилась Дорота.

– Ансельм Эберхард.

Она скривилась.

– Он заботится обо мне. Он будет тебя рассматривать, сопеть, размышлять, оценивать, пока не решит, достоин ли ты меня... – она вздохнула. – Но это ничего не значит, потому что никто ничего не решает за меня, – сразу предупредила она.

В моей голове промелькнула мысль, сколько раз уже Эберхарду приходилось оценивать поклонников прекрасной Дороты. И, признаюсь, я почувствовал сильный укол ревности, что кто-то забавлялся с ней раньше. Ибо моей мечтой была девственно невинная красотка, в то же время непревзойдённая в искусстве любви. Признайте сами, любезные мои, что трудно представить себе подобное сочетание...

– Так что, выйдет он или нет? – Басом переспросила Касенька.

– Выйдет, выйдет, – Вздохнула Дорота и отстранилась. Чмокнула меня в щёку. – Иди, мой медовый медвежонок. Будь вежлив, но ничего не бойся. Дорота всегда тебя защитит...

Я ответил поцелуем и мысленно улыбнулся. Всегда приятно думать, что такого человека, как я, инквизитора, закалённого в боях с силами ада, обещает защищать симпатичная девушка...

* * *

Старик выглядел как патриарх на святой иконе. У него были длинные седые волосы, длинная седая борода, лицо, изрезанное морщинами, и пронзительные глаза, скрытые под кустистыми седыми (как же иначе!) бровями. Только нос, казалось, не вписывался в это лицо, потому что вместо гордого орлиного носа мой собеседник мог похвастаться лишь органом, не только похожим на луковицу, но ещё и почти столь же красным, как если бы его обрызгали кровью. Или он когда-то отморозил его, или имел склонность к крепким напиткам. Одно из двух.

– Тебя зовут Мордимер, парень, не так ли? – Он испытующе посмотрел на меня. – А скажи-ка мне, что за языческое имя дала тебе мать?

– Не языческое, а валлийское, – спокойно ответил я. – Поскольку моя матушка была из тех далёких земель, благослови Господь её душу.

Он перекрестился вместе со мной, но не спуская глаз с моего лица. Меня это не беспокоило, поскольку люди и получше него многократно пытались осмотреть, оценить, взвесить и измерить вашего покорного слугу, но в результате этого исследования, оценки, взвешивания и измерения находили лишь то, что я хотел им показать.

– Да... – Он погладил подбородок с явным удовольствием, как будто волосы, скользящие между пальцами, щекотали его особенно приятным способом. – Понравился ты нашей Доротке. Не знаю чем, но понравился...

Если он пришёл, чтобы уведомить меня об этом факте, он зря утруждался. О том, что я понравился Дороте, лучше всего мог засвидетельствовать мой ящер, чей панцирь так стёрся с прошлого вечера, что теперь реагировал болью даже на прикосновение материи брюк.

– Очень этому рад. – Я улыбнулся искренней, непринуждённой улыбкой простодушного человека.  Потому что она мне тоже понравилась.

– И как долго ты собираешься оставаться в наших прекрасных горах, парень?

Ого, как видно, старику не нравилось, что приблуда трахает местную красавицу. Интересно, для кого её готовили? И то хорошо, что он вежливо спрашивал о сроке моего отъезда, а не грозил ножом под рёбра, чтобы этот отъезд радикально ускорить.

– К моему сожалению, недолго. – Я сделал грустное лицо. – Долг зовёт меня домой, а до этого мне ещё нужно встретиться с партнёром, который ждёт меня в Херцеле. Что делать, – вздохнул я. – Только могущественные господа могут потакать своим прихотям, а мы, бедняки, вынуждены действовать так, как велит нам долг.

– Святая правда, парень, святая правда, – сказал он, и, казалось, был искренне тронут. – Скажи мне, однако: если бы это зависело от тебя, ты бы остался?

– Где может быть прекрасней, чем в ваших горах? – Я развёл руки, как будто хотел обнять и прижать к сердцу не только его самого, но и все окружающие горы. – И где бы я нашёл такую милую, нежную и добрую девушку, как ваша Дорота?

Я отчётливо видел, что он скривился, услышав слово «девушка». Ого, как видно, он не привык, чтобы такими словами говорили о местной любимице.

– Так ты остался бы, если бы мог? – Подытожил он.