Примадонна. Банкирша. Шлюха

При таком несходстве натур оба были не дураки выпить хлебного вина, как они величали водку, и оприходовать при случае подвернувшуюся представительницу прекрасного пола. Не все, что движется, конечно, но не обязательно кинозвезду. Оба уже дважды вкусили семейной жизни и в момент встречи с Жанной находились, так сказать, в свободном поиске.

Знакомство этой пары на режиссерском факультете Института кинематографии началось с мордобоя. Обычно невозмутимый, Володя Трофимов по забытому уже пустяковому поводу внезапно дал в ухо Мите. «Живой как ртуть» ответил мгновенным апперкотом. Их растащили. Казалось, началась вековая вражда. Но уже через месяц их было, что называется, не разлить водой. Они расставались только на ночь. Такой же неразлучной парой друзья вылетели из института за скандальный капустник на темы набивших оскомину фильмов о революции, всполошивший даже КГБ. Потом они вместе мотались от Бреста до Камчатки, клеймя своими фельетонами разные пороки, чем и заработали себе имя. Вдвоем они пришли на Центральное телевидение, где выпросили совершенно гиблое утреннее время для эфира. Все ожидали провала, поскольку тогда по утрам никто не смотрел телевизор. Но их субботнее шоу, стыдливо называвшееся тогда музыкально-развлекательной передачей, неожиданно взлетело на самый пик популярности.

Друзья обнаглели настолько, что появлялись в кадре без пиджаков, в подтяжках, и первыми осмелились совсем по-западному давать между музыкальными номерами рекламу. Письма от зрителей шли мешками. Звезды эстрады строились к ним в живую очередь. Но Иванцов и Трофимов старались зажигать новые на эстрадном небосклоне, и иногда им это удавалось. Наконец, объевшись популярности, вдоволь насладившись тем, что их рожи узнает любая собака на улице, друзья решили круто переменить курс. Эстрадные шлягеры стали захлестывать телевизионный эфир, и нужно было искать что-то новенькое, чтобы остаться на волне. Так возникла идея обратиться к музыке, которую официально не признавали. К бардовским песням, к «жестоким романсам» с несправедливым клеймом пошлятины, к полублатной лирике. Короче, к тому, что пели в электричках, на кухнях, в ресторанах и на вечеринках.

Уже само название новой программы - «Другая музыка» - вызвало настороженность Солдатова, главного музыкального редактора.

- Что это значит - «Другая музыка»? Какая «другая»? - спросил он у Иванцова с Трофимовым, пришедших выбивать съемочную технику. - Не наша, что ли?

- Наша, наша, - успокоил его Иванцов. - Только такая… Ну, бытовая, так скажем.

- Не понимаю.

- Ну вот что вы с друзьями дома после рюмки поете? - двинулся напролом Трофимов.

Солдатов сморщился, точно от зубной боли:

- Пить мне врачи запретили. Язва. И дома я не пою. Мне музыки на работе хватает. До тошноты. Вы мне список названий представьте.

«Сейчас, только шнурки погладим!» - хотел сказать Иванцов, но удержался, не столько из-за несвежести шутки, сколько из опасения, что Солдатов зарубит идею на корню.

- Списка пока нет, - сказал Трофимов. - Мы ищем.

- Вот найдете, тогда поговорим.

Такой поворот в разговоре был предсказуем. Солдатов всегда придерживался старинного правила: лучше перебдеть, чем недобдеть. Еще был свеж в памяти случай с безобидной песенкой «Спят курганы темные», про которую Солдатов сказал, что она выйдет в эфир только через его труп.

Вообще-то это был неплохой вариант, но друзья все же спросили - почему?

- А вы помните, кто эту песню в фильме пел? - прищурился Солдатов. - Диверсант! Враг!…

Словом, Солдатова голыми руками было не взять.

- Значит, вы запрещаете новую программу? - спросил Иванцов, подбавив в голос драматизма. - Тогда напишите свою резолюцию на нашей заявке.

Это был единственно верный ход. Иванцов и Трофимов были не последними людьми на студии. Запрет грозил шумным скандалом.

- Хорошо, - сказал со вздохом Солдатов. - Под вашу личную ответственность.

- А как же! - воскликнул Иванцов, ловко выдергивая из-под рук начальника заявку, на которой тот едва успел поставить свою подпись.

Таким образом, друзья на две недели получили в свое полное распоряжение «репортажку», или ТЖК - телевизионную журналистскую камеру, которой можно было снимать с плеча, а в придачу к ней - оператора Алика Алексашина, своего давнего приятеля. На студии водились операторы и посильнее, но Алик обладал несколькими неоспоримыми преимуществами. Одно из них называлось «дурным глазом». «Дурным» в данном случае означало - необычным. Он всегда старался увидеть объект съемки в каком-нибудь причудливом ракурсе. «Через жопу», - как говорили в операторском отделе. К тому же Алик был человеком легким и любил подурачиться не меньше Иванцова с Трофимовым. Приступая к очередной совместной работе, Алик сразу входил в образ выдуманного денщика Ахметки, прислуживающего двум офицерам. Но все эти милые сердцу игры для взрослых ничуть не мешали серьезной работе.