Примордиум

Я остался в одиночестве, и пространство с рядами витых цилиндров заполнилось такой мертвой тишиной, таким густым сумраком, что я не мог этого вытерпеть. Я обернулся и услышал кричащую вдалеке женщину. Это Винневра, вне всяких сомнений! Затем раздался гортанный низкий рев, и я сразу узнал обезьяну.

Нужно выбраться отсюда! Я побежал по коридору и обнаружил заросли, преграждающие дорогу. Ветки трескались и отрывались, когда я хватался за них, но это нисколько не помогало.

Снова раздался крик Винневры.

Ощутив что-то позади себя, я развернулся, готовый защищаться, и увидел Архивариуса; вид у него был унылый.

– Я не способен разрешить эти противоречия, – сказал он. – Времени мало. Старый человек серьезно болен. Ему требуется немедленное сканирование, иначе его отпечаток будет утерян.

Он прошел сквозь преграду. Мне тоже удалось преодолеть ее.

Мы покинули атриум с цилиндрами. Я не собирался допустить, чтобы смотритель занялся Геймлпаром.

Винневра стояла на коленях перед хижиной. Геймлпар, съежившись, сидел на крыльце. Темная обезьяна ходила вокруг Винневры, осматриваясь и размахивая лапой, охраняя их обоих.

Увидев меня, Винневра прокричала:

– Я проснулась и увидела маленького – я почувствовала его! Дотронулась до него! А другие… Я знаю, почему они не пахнут, – это призраки! Они просто исчезли!

Архивариус с горечью посмотрел на меня.

– Поддерживать проекции сложно, – сказал он. – Нашей славной обезьяне будет грустно без компании. Мы обязаны заботиться о ее душевном состоянии, а также привечать путников, особенно тех, кого ведет отпечаток Библиотекаря.

Эта машина в равной степени спятила и ослабла.

– Ты ненастоящий! – отрезал я.

– Я исполнял все мои обязанности.

Она безумна! И все же слушается!

Пробежав последние несколько метров по траве, я резко затормозил, когда обезьяна кинулась ко мне, но не отступил. Она тоже остановилась, села на корточки и издала очередной скорбный полувой-полурык, потрясая здоровенным кулаком.

Геймлпар выглядел совсем плохо. Опираясь на бамбуковый столб и сжимая предплечье, он удрученно смотрел вниз с крыльца влажными глазами.

Винневра видела и касалась Райзера, даже унюхала его. Он не иллюзия, он не заперт в цилиндре, как остальные. Но где же он тогда? Хочет ли объединиться со мной?

Эта мысль была слишком тревожной, и я переключился на другую проблему: надо разобраться в мотивах машины. Она подчинялась Библиотекарю, – по крайней мере, если ей верить. Так поступал и я – до сего дня. Что дальше?

– Ты здесь для того, чтобы сохранять в целости собранные Библиотекарем образцы, – заявил я.

– И не допустить, чтобы установка попала под управление тех из вас, кто пришел с Эрде-Тайрина.

– А возможно ли это вообще? Осталось ли что-то, над чем можно взять контроль?

Смотритель вновь загудел.

– Все, что осталось, – это наше единство и выживание, – продолжил я. – Чтобы выбирать, где нам жить лучше всего, куда направиться – как исполнить желания Библиотекаря, – мы должны знать, что реально, а что нет. – Я вспомнил, как убеждал легковерных обитателей Маронтика расстаться со своими скудными богатствами.

Смотритель продолжал гудеть, испытывая трудности из-за истощающейся энергии. Наконец он приподнялся и произнес:

– Это разумная просьба. Нет никаких противоречащих сведений или недавних инструкций, мешающих мне подчиниться.

С поляны и джунглей вокруг нас как будто поднялась мерцающая вуаль. Поселение вмиг обрело запущенный вид. Хижины – даже та, в которую нас поселили, – оказались обветшалыми. Трава разрослась, и стало понятно, почему я голенями ощущал влагу.

– Как хорошо быть полезным, – сказал смотритель. – Мы полезны?

– Да, – рассеянно ответил я, разглядывая изменившуюся деревню. – Пока что.

Затем ненадолго – всего на пару секунд – деревня стала прежней. Из-за деревьев и круга хижин вышла толпа людей – денисовцы, женщины с вытянутой головой, подносившие нам еду, и представители многих других подвидов, давшие мне проблеск надежды на то, что на этом сломанном колесе для людей не все потеряно.

Казалось, они хотят подойти, извиниться, все объяснить…

Но энергии едва хватало. Завеса вновь поднялась, и с первыми лучами солнца, осветившими тонкие облака, люди исчезли. Хижины вновь превратились в руины, а джунгли – в грозную стену из деревьев и лиан, стремящихся вернуть себе поляну.

Мои мысли вернулись к синей даме в моей броне, к услугам, которые анциллы оказывали своим хозяевам, к странному путешествию внутри боевых сфинксов, доставивших нас через внутреннее озеро кратера Джамонкин к растущей звездной лодке Дидакта…

А затем к призраку, или призракам, внутри меня. Я вдруг до смерти испугался, что мое тело вдруг окажется другим – ветхим, как эти хижины, – и выяснится, что я сам давно погиб, встретил смерть в заключении у Архитектора, рядом с карантинным миром сан’шайуум, а то и на Чарум-Хаккоре, на том парапете с видом на яму, где некогда под временны`м замкóм содержался Пленник…

Может, Предтечи уже отсканировали меня и я не реальнее Архивариуса или денисовцев?