Читаем Принц инкогнито полностью

Принц инкогнито

— Duqe Villa, en estas prisiones vos pasasteis a mi lado malos días y peores noches. Hambriento y sediento, miserable, roto y piojoso vos disteis medio a todas aquellas dificultades, pospusisteis todo inconveniente y salisteis vencedor de todo trance. En agradecimiento de vuestra valentía y valor, vuestras astucias y cortesía, pero especialmente por vuestra firmeza, paciencia y fidelidad, os hago señor y legítimo posesor de Galicia, la soleada California y el Mar de los Sargazos[8].

Как легко наконец говорить на родном языке. Быть свободным. Как сладко. Эти старинные ритуалы: витиеватые и внешне хрупкие, но отчего-то такие победные, победительные… Трепещут ленты.

Вдруг замешательство, ропот: из тёмных рядов выталкивают человечка в жёваной, выпущенной из брюк рубахе, коротышка пытается что-то пролепетать в своё оправдание — язык ему не повинуется. Ох, несдобровать коротышке: грозно сверкнули глаза де Сильвы, де Вильи, и замелькали выдвинутые клинки…

– ¡Envainad, mis buenos señores![9] — властным жестом я предотвращаю кровопролитие. — Que la venanza, aunque justa, no ponga mustia el gran día del felicísimo triunfo. Hay un refran en nuestra España que dice que habiendo durado mucho el mal, el bien esta ya cerca. Y al contrario, los que ayer estaban en pinganitos, hoy estan por el suelo. Aquí esta el mesmo criado hasta entonces fiel y seguro. Como me vio en esta desgracia y aprieto, quiso aprovecharse de la ocasion, pero quedo muy engañado. Ese embustero cobarde es digno de muy gran castigo… pero hoy sale con su merecido premio. Al indigno grande Juan, al traidor don Giovanni, para que viva sin austentarse, para que se arrepienta por todos los días de su vida y se avergüence de sí mesmo, se le entrega la hacienda estancia… Califanovo[10].

Всё взрывается смехом, вертятся и разбрызгиваются огни.

Коротышку выталкивают взашей: вместо муаровой ленты ему на плечи набросили перекрученную простыню, под возгласы «¡Fuera, hideperro! ¡Huye, puto! ¡Vete a Califanovo!»[11] — он исчезает бесследно.

Множество огоньков отражается в позолоте. В тёмных высях проносится ветер и разворачивает штандарты: львы встают на задние лапы, реют червлёные полосы на знамёнах. Времени ещё много, но у меня отчего-то слезятся глаза, как от сильной усталости. Повторяются такты марша. Все ждут.

Видно, дело за мной.

Но я медлю. Мне почему-то ужасно жалко всех, кто остаётся, всех вас, моих подданных: только что розданные провинции, страны, сокровища и ордена кажутся мне сейчас таким пустяком…

Я не притворяюсь: это на самом деле такая ничтожная малость, и, главное, это так просто… Нет, уже не успею как следует объяснить. Горны твёрды: пора.

Встаю с трона и сразу вижу солнечную дорогу — она начинается у меня под ногами. Огни зажигалок сливаются в солнечные ступеньки, тасуются и теснятся. Чем дальше вперёд, тем дорога ровней: я готовлюсь ступить на неё, как на зыбкую чешую, на блестящие отшлифованные пластинки. Здесь, в самом начале, особенно по краям, они быстро-быстро колеблются, мельтешат, норовя выскочить из-под ног, но я знаю, что если изо всех сил разбежаться и заскользить, как на лыжах или на коньках, среди вспышек, в мареве солнечных мух, если всем существом понестись к близкому горизонту, над которым уже сквозят облака и набирают силу лучи, так что ступеньки сливаются в ослепительную сплошную ленту…

Я поднял руку. Небесные горны звучат напряжённо, почти пронзительно. На прощание говорю уже прямо, без обиняков: «Cada uno es el príncipe incognito». Ступаю на золотую дорогу.

Она подаётся и чуть колышется под подошвами — но она меня держит, по ней правда можно идти. Это правда! Мне тесно дышать, потому что лёгкие до отказа заполнены благодарностью. Солнечная дорога искрится, её правый край нестерпимо горит. Впереди — бесконечное поле расплавленного огня.

Я всем сердцем уже устремляюсь туда, но в последний момент что-то меня задерживает — может быть, недоуменная тишина за спиной. Разве я что-то не досказал? Повернувшись, стараясь унять нетерпение, я как можно раздельнее повторяю: «Каждый из нас — принц инкогнито».

Но все молчат.