Принц Модильяни

– Везет тебе. Давай я тебя угощу вином?

– Не говори ерунду. У тебя нет денег, и здесь тебе больше не дают в долг.

– Тогда ты меня угости.

– Вот, это мне кажется более реалистичным. Щедрая Кики дарит свое вино бедному скульптору.

Кики протягивает мне бутылку, и я наполняю бокал.

– Готова поспорить, что ты хочешь есть.

– До смерти хочу. А ты? Ты что-то ела?

– Ты же знаешь, что Кики всегда найдет, что поесть. Луковый суп, сыр, кусок свежего хлеба и вот это вино.

– Ничего себе! И что ты для этого сделала? Дала повару потрогать свою грудь?

– Нет, он хотел только посмотреть.

Я от души смеюсь.

– Амедео, ты хочешь есть?

Я улыбаюсь, не отвечая.

– Хорошо, я сейчас вернусь.

Я не хочу, чтобы она снова удовлетворяла желания повара.

– Нет. Не надо. На этот раз он захочет не только посмотреть.

– Не ревнуй, глупый.

– Кики…

– Эй, только не пей все вино, ладно?

Она разворачивается и направляется в сторону кухни.

Я оглядываюсь по сторонам и не вижу никого из друзей. В этот момент в кафе заходит компания. Среди них – Кокто, с ним два его протеже и три хорошо одетые женщины, которых я не знаю. Они останавливаются возле барной стойки и спрашивают у официанта, есть ли свободный столик. Все столики заняты, и официант просит их немного подождать. Жан оглядывается, замечает меня и приветствует сжатой в руке перчаткой. Я улыбаюсь ему в ответ.

В кафе заходит Морис. У него подавленный, потупившийся взгляд, он проходит мимо Кокто, не узнавая его, врезается в стойку и падает на пол. Друзья Жана помогают ему подняться. Он их злобно отталкивает. Я наблюдаю за сценой, не вставая с места; мне нужно присмотреть за столиком Кики, а идти на помощь Утрилло все равно бесполезно.

Тут как раз показывается Кики с подносом, на котором стоит тарелка с чем-то горячим; я думаю, это изысканное блюдо предназначается мне. Я предвкушаю горячий ужин, мысль о наполнении желудка делает меня счастливым. Кики подходит к столику и ставит поднос передо мной.

– Прошу вас, синьор! Луковый суп, а на дне тарелки спрятан кусок вареного мяса. За счет заведения.

– Я не осмеливаюсь спросить, чего тебе это стоило.

– Да, лучше не спрашивать.

Я набрасываюсь на суп, он горяченный. Я нахожу на дне тарелки мясо и решаю начать с него.

Пока я ем, люди за соседним столиком встают и уходят. Официант подходит к компании Кокто и предлагает им расположиться рядом с нами. Я обращаю внимание Кики на это:

– Сюда идет Кокто с друзьями. Ты кого-нибудь знаешь?

Кики мгновенно соображает.

– Не всех. Женщин я не знаю. Хотя нет, погоди, я узнаю одну из них.

Она не успевает рассказать мне, потому что Жан Кокто уже подошел к нам; он обращается к Кики:

– Любовь моя, ты как всегда очаровательна.

Жан наигранно кланяется Кики, она тут же встает и целует его в щеку.

– Как ты?

– Прекрасно.

Жан обращается ко мне.

– А ты, друг мой?

– Сейчас уже гораздо лучше.

Кокто сразу же понимает, что я имею в виду суп, который с жадностью поглощаю. Я собираюсь встать, чтобы поприветствовать его, но он меня останавливает:

– Не вставай! Когда принц ест, нельзя его беспокоить.

Его друзья садятся за соседний столик – и Жан, с его неизменными преувеличенными манерами, спешит нас представить.

– Мы имеем честь находиться рядом с королевой Монпарнаса и принцем из Ливорно.

Юноши улыбаются нам в знак приветствия, а женщины оценивающе смотрят.

– Оставлю тебя наедине с твоим желудком.

Я улыбаюсь и продолжаю есть. Кики снова садится за столик, Жан идет к своим друзьям.

– Так что ты говорила?

Кики понижает голос:

– Одна из них – журналистка, я ее уже видела пару раз.

Наши столики расположены очень близко, и Кики держит под контролем происходящее, я же сижу боком и ничего не вижу.

– Они перешептываются. Женщины расспрашивают о нас. Журналистка не спускает с тебя глаз. Амедео, не оборачивайся.

Кики зря переживает: я думаю только о еде. Она толкает меня локтем, когда замечает это:

– Ешь помедленнее, ты выглядишь так, будто не ел три дня.

– Четыре. Я не ел четыре дня.

– Не нужно это всем показывать. Как мясо?

– Превосходное.

– Кажется, она спрашивает о тебе у Кокто.

Кики права, так как Жан тут же переадресует мне ее вопрос:

– Амедео, почему ты такой грязный?

– Я работал.

– Где? На стройке?

Друзья Жана весело смеются.

– Вроде того. Знаешь, скульптор – все равно что рабочий.

– Амедео, я пошутил; я все знаю.

– Нет, правда. Между рабочим и скульптором нет большой разницы.

Кики со мной не согласна:

– Принципиальная разница – во внутреннем мире. Моди, после того как помоется, снова становится принцем.

– Когда вы едите, вы кажетесь таким же неотесанным, как и простой рабочий, – замечает одна из женщин.

Ледяное молчание. Все в замешательстве. Я, не оборачиваясь, выпиваю залпом бокал вина и громко, чтобы все слышали, обращаюсь к Кики:

– Ты знаешь эту синьору?

Кики подыгрывает мне и тоже говорит громко:

– Она журналистка, подруга Макса Жакоба и Пикассо.

Жан тут же добавляет:

– Она и моя подруга. Я вам ее представлю…

Женщина не дает Жану договорить, перебивая его довольно агрессивно:

– Пикассо говорит, что никто не сравнится с Модильяни в элегантности. Но глядя на вас, я бы сказала, что Пикассо просто идиот.