Принц Модильяни

– Вы галантны, остроумны и образованны, вы любите поэзию и умеете вести себя как аристократ. О вас хорошо отзываются как о рисовальщике и художнике. Я знаю, что вы очень горды и что вы отказывались от денег, которые вам присылала семья.

– А вот теперь я действительно хочу узнать, кто ваш информатор.

– А кто вам сказал, что он один?

Официант приносит мясо и картошку. Он раскладывает еду по тарелкам, и мы начинаем есть.

– Того, что вам платит Шерон, едва хватает на пропитание. Поль Александр – прекрасный человек и обожает вас, он потратил довольно много на покупку ваших работ… Это справедливо, что вы ему благодарны и продолжаете дружить с ним. Но в целом ваши посредники не находятся на одном с вами уровне.

– Вы меня описали как неудачника, а теперь обвиняете в этом других?

– Вы не всегда будете таким; вам просто нужен профессионал.

– Я знаю, что Беатрис Гастингс – не настоящее имя.

– Да, но вы не находите, что оно звучит гораздо лучше, чем Эмили Элис Хэй? Это неподходящее имя для женщины, которая родилась в Лондоне и выросла в Южной Африке и которая пишет стихи.

На слове «стихи» я вздрагиваю, и это не ускользает от ее взгляда.

– Очевидно, что встречи с поэтессами – это ваша судьба.

Я не отвечаю.

– Вы сейчас задаетесь вопросом, откуда я столько всего знаю? Это связано с моей профессией: я сотрудничаю с The New Age, самым крупным еженедельным лондонским журналом о культурной и художественной жизни. Я корреспондент журнала в Париже, пишу об искусстве и художниках. В том числе и поэтому я так много обо всех знаю, это входит в мои обязанности.

– Вы знаете обо мне гораздо больше, чем я о вас. Но скоро я восполню этот пробел.

Она улыбается – и я впервые замечаю некую мягкость в ее лице; она делает ее красивее, чем она мне казалась до сих пор.

– Модильяни, вам не идет лицемерие и цинизм.

В этот момент к нашему столику подходит Макс Жакоб.

– Амедео, как дела?

– Хорошо, Макс, а у тебя?

– Я в приподнятом настроении и в мире с Богом.

Я нахожу комичным его упоминания о смене вероисповедания в качестве приветствия.

Макс наклоняется, целует Беатрис в щеку и садится за наш столик; заметив оставшуюся колбаску, он собирается ее взять – но останавливается, крестится и лишь после этого откусывает половину.

Очевидно, что у него с Беатрис дружеские и доверительные отношения. Я думаю, что она назначила ему встречу, чтобы не оставаться одной, если вдруг наш с ней разговор не оправдает ее надежд.

– Теперь я понял, почему вы так хорошо осведомлены обо мне.

Макс заговорщически улыбается мне и доедает колбаску.

– Дорогой Амедео, ты один из лучших людей, которых я знаю.

– Спасибо, Макс.

– Я желаю тебе всевозможных благ и всегда упоминаю тебя в своих молитвах. Я знаю, что Бог творит добро в отношении тебя.

– Поблагодари его от меня.

Беатрис от души смеется.

В этот момент в кафе заходит хорошо одетый и довольно молодой коренастый мужчина с редеющими волосами. Макс подзывает его жестом, тот подходит к нам с широкой улыбкой на лице.

– Дорогой Макс!

– Поль, как я рад!

Мужчина поворачивается к Беатрис и целует ей руку.

– Привет, Поль.

– Дорогая, как дела?

– Хорошо. Я великолепно пообедала в компании синьора…

Мужчина ее прерывает:

– Модильяни. Рад с вами познакомиться. Меня зовут Поль Гийом.

У него приятное и безобидное выражение лица. Я пожимаю ему руку, и он садится к нам за столик. Наш с Беатрис тет-а-тет превратился в дружеские посиделки. А может быть, все это не случайно.

Макс обращается к Полю в своей типичной манере, поглаживая воротник его пиджака:

– Ты откуда пришел?

– У меня была встреча. Я продал две картины Пабло англичанам.

Так вот оно что! Оказывается, я нахожусь перед посредником Пикассо. И поскольку синьора Гастингс ничего не оставляет на волю случая, я склонен думать, что это не случайность. Я чувствую себя втянутым в заранее подготовленную игру, в то время как я сам совершенно не подготовлен.

– Видите, Модильяни? – Беатрис наигранно улыбается. – Вы только что познакомились с продавцом предметов искусства.

– Какое совпадение! – Я не скрываю сарказма.

Я смотрю на нового знакомого и задаю ему прямой вопрос:

– Скажите, синьор Гийом, вы продаете только работы кубистов?

– Синьор Модильяни, я вам кое в чем признаюсь, но это останется между нами. Далеко не все хотят покупать работы кубистов. В большинстве случаев люди ничего не понимают в искусстве. Они следуют моде, и по большей части просто хотят заработать денег. Поэтому они в основном хотят Пикассо и Брака, даже если не понимают их работы. Также хорошо продаются работы футуристов. Покупатели просто надеются удачно инвестировать. Поэтому я все время ищу что-то новое.

– Модильяни, вы бы могли стать этим новым, – добавляет Беатрис.

– Вы и скульптуры продаете?

– Да, но несравнимо реже, чем картины. Прошу прощения, но у вас разве нет посредника? Я знаю, что Поль Александр вас очень уважает.

– Да, конечно.

Беатрис желает внести ясность:

– Поль Александр – врач. А Модильяни нужен профессионал.

Макс Жакоб понимает, к чему она клонит.

– Займись-ка им ты, Поль.