Принц в неглиже

   Спустя полчаса мы вломились в контору, предлагающую по сходной цене воспользоваться услугами ксерокса, а еще через час вышли оттуда с пачкой листовок с фотографией Монте. Качество снимка оставляло желать лучшего, хотя композиционное решение казалось мне удачным: больничная койка крупным планом, Монте снят по пояс – сверху в бинтах, снизу в апельсинах, выражение лица идиотское. В целом фотография не оставляла сомнений в том, что изображенного на ней гражданина кто-то непременно должен искать – если не оперативники, то санитары.

   Поэтому для начала мы прилепили свою листовку на стенд «Их разыскивает милиция» у здания УВД города. Пока я старательно разглаживала печатный лист, Ирка с интересом разглядывала черно-белые снимки преступников и пропавших граждан: и те, и другие выглядели одинаково пугающе. Благообразный Монтик в этой криминальной тусовке выделялся, как розан среди крапивы.

   – Смотри, – вдруг всплеснула руками Ирка. – Это она!

   – Тебя и женщины интересуют? – удивилась я, все еще помня наше с Иркой посещение магазина интимных товаров.

   – Какие женщины? Это собака!

   – И собаки?!

   – Сюда смотри, язва! – рассердилась Ирка. – Тебе эта морда никого не напоминает?

   Я посмотрела на стенд и сказала:

   – Эта морда напоминает мне Томку.

   – Вот именно! А еще она напоминает мне ту псину, которая каталась с нами в машине! Овчарку из психушки!

   – Выходит, она так и не нашлась!

   Мы внимательно изучили бумажку с черно-белой фотографией собаки. Знающих местонахождение овчарки по кличке Карменсита просили позвонить по телефону 02, но вознаграждение не обещали.

   – Есть такой анекдот, – сказала Ирка. – «Пропала злая собака. Нашедшему – царствие небесное».

   Я даже не улыбнулась.

   – Может, это не наша? – Мне хотелось надеяться на лучшее.

   – Как же, не наша! – тоже помрачнев, сказала Ирка. – Думаешь, часто теряются служебные собаки?

   – Не знаю, мой Томка, даром что неуч, еще ни разу не терялся дольше, чем от обеда до ужина. А ведь эта Карменсита не простая собака. Чему только ее учили?

   – Уж точно не спортивному ориентированию, – согласилась Ирка.

   Совесть нас все-таки мучила. В молчании мы проехали к Центральному рынку и прилепили несколько наших бумажек на специальную доску объявлений: оттуда уже скалились злобно и нагло физиономии торговцев, допустивших обсчет и обвес покупателей. Благодаря наличию в кадре апельсинов Монтик органично влился в компанию.

   На закрытые стенды с объявлениями о купле-продаже недвижимости поместить нашу листовку оказалось непросто. Застекленная верхняя рама, удерживаемая амбарным замком, не откидывалась, поэтому могучая Ирка приподняла ее, сколько позволял замок, а я тонкой рейкой просунула в образовавшуюся щель намазанное клеем объявление. Бумага скомкалась, и сморщенный Монтик на снимке приобрел пугающий вид.

   На расклейку десятка листовок ушел целый час, причем нас с Иркой едва не избили представители городской службы, монополизировавшей расклейку концертных афиш. Пришлось объяснять, что наш Монтик не является звездой эстрады, концертов не дает, и мы не столько призываем горожан собраться для встречи с ним, сколько просим сообщить, где бы мы сами могли его повстречать. Наши оппоненты подобрели и посоветовали обратиться за помощью к сотрудникам фирмы «Хер-балалайф».

   – Разве они еще не загнулись? – удивилась Ирка. – Мне казалось, что все эти «спроси-меня-как» и представители канадских компаний уже вымерли как вид.

   – Да что ты! – не согласилась я. – Только на прошлой неделе один такой прыщавый «канадец» вломился в наш дамский туалет.

   – Нездоровый подход.

   – Наоборот, в смысле бизнеса – очень здоровый, рекомендую. Если бы наши девицы ходили в туалет с кошельками, он мог бы не выпускать их из кабинок без покупок.

   – И не впускать, – сообразила Ирка. Она задумчиво почесала переносицу. Глядишь, откроет для себя новые горизонты!

   Мы зашли в ближайший хер-балалайфовский офис. Средних лет дама с постным и одновременно восторженным выражением лица комсомолки-доброволки встретила нас в меру сердечно, мне предложила приобрести чудодейственное средство для потолстения, а Ирке – то же самое средство, но для похудения. Мы вежливо отказались и за умеренную плату договорились с энергичной дамой о том, что расклейщики объявлений «Хер-балалайфа» размажут по столбам и заборам полсотни листовок с Монтиком.

   Оставшиеся прокламации я пристроила, позвонив в штаб одного знакомого кандидата в депутаты: ребята обещали раскидать наши листовки вместе со своими по почтовым ящикам горожан.

   – Хорошая фактура, – завистливо сказало доверенное лицо кандидата, сравнивая нашу листовку со своей.

   Кандидат, физиономия которого на листовке была обрезана на квадрат по середине лба, третьему подбородку и бульдожьим щекам, в сравнении с Монте явно проигрывал.

   – На выборах горожане будут искать в списках Монтика, – сказала я Ирке.

   – Пусть ищут, – угрюмо отозвалась подруга. – Может, кто-нибудь и найдет…

   На работу я заглянула ближе к обеду, и как раз вовремя: коллеги из пресс-службы ГУВД кое-что нарыли.

   Приняв телефонограмму, я перезвонила на сотовый Ирке и глубоко задумалась.