Принц Вильгельм I Оранский. В борьбе за независимость Нидерландов от Испанской короны

22 ноября 1579 года Вильгельм открыл зимнюю сессию Генеральных штатов и, как только предварительные формальности были соблюдены, выступил с ремонстрацией, в которой нарисовал мрачную картину весенних планов Пармы, указывая на необходимость серьезного пересмотра финансов и методов борьбы. Он подчеркнул, что сейчас не время для ссор и проволочек, поскольку война требует от них пожертвовать личным во имя общего, во имя страны. Через всю его речь красной нитью проходила тема единства. В конце Вильгельм посчитал разумным снова ответить на инсинуации Пармы в отношении его личных мотивов. Парма лгал, изображая его амбициозным человеком и единственным препятствием на пути мирных предложений короля Филиппа, однако эта ложь работала. Незадолго до этого в Лилле толпа протащила по водосточной канаве куклу с криками «Чертов принц». Подобные демонстрации, пусть и на территории, контролируемой Пармой, могли оказаться заразительными, если этого не предвидеть. В связи с этим Вильгельм снова подчеркнул свою личную незаинтересованность и потребовал, чтобы Штаты проголосовали, согласны ли они, чтобы он занимал посты штатгальтера и генерал-лейтенанта. И снова Штаты с энтузиазмом подтвердили его полномочия. Однако его финансовые предложения были восприняты с гораздо меньшей готовностью и пылом.

Зима продолжалась. Короткие ненастные дни Вильгельм один за другим проводил на сессии с делегатами. Только по воскресеньям из-за крайней усталости он взял за правило никуда не ходить и тихо проводил их с семьей за молитвой. Однако в декабре он даже воскресенья не мог оставлять свободными и рождественский сочельник почти до самого рассвета провел с делегатами. Наконец, 9 января 1580 года им удалось кое-что – хотя и совсем немного – решить. Чтобы поторопить делегатов ради их же собственных провинций, Вильгельму пришлось подготовить еще более устрашающую ремонстрацию, которую он произнес перед ними на последней встрече, а затем для большего эффекта опубликовал в Антверпене, чтобы она получила более широкое хождение. Публикация преследовала двойную цель, поскольку ремонстрация отчасти была демонстрацией и, следовательно, предъявлением народу его политики, а отчасти пропагандой единых Нидерландов.

Вильгельм снова подчеркивал, что для объединения нужен некий чрезвычайный орган и регулярные субсидии от каждой провинции. Проблема, как ясно заявлял он, состояла в том, чтобы обойти споры между делегатами и местными Штатами, которые их избрали, не ущемляя верховной власти жителей каждой провинции. В значительной степени это был вопрос администрирования. Слишком часто в эти дни нужды и спешки Генеральные штаты тормозили решения, потому что делегаты не смели действовать без согласования со своими провинциальными собраниями. «Мы не можем действовать без согласия наших хозяев», – говорили они, и каждый раз, когда они это говорили, армии приходилось ждать срочных поставок очередные две недели или месяц. Вильгельм предлагал идею своего рода исполнительного комитета с чрезвычайными полномочиями удовлетворять неотложные потребности, связанные с ведением войны. В прошлом эту роль в определенной степени играли ведущие представители знати и рыцари ордена Золотого руна, которые благодаря своим международным связям, административному опыту и престижу могли при необходимости сами незамедлительно принимать важные решения. Но последние десять лет все изменили. Орден Золотого руна утратил свое политическое значение. Патриоты из аристократов были убиты или лишены собственности, из них остались только сам Вильгельм, Сент-Альдегонд и Кулемборг, остальные почти без исключения перешли на сторону Пармы. После этого контроль над Штатами оказался в руках бюргеров и людей еще более низкого звания – тех, кто в большей степени представлял нужды и интересы страны, но не был привычен к власти, полученной по воле обстоятельств, и потому постоянно стремился переложить ответственность за окончательное решение на кого-то другого. Здесь нужно сказать несколько слов о тех, кто был рожден, чтобы править. В чрезвычайных ситуациях их бесстрашие и определенное безразличие к критике совершенно необходимы. Как бы твердо ни верил Вильгельм в представительную власть, какими бы открытым для Штатов и городов ни было его поведение, за всем этим стояла его абсолютная уверенность в себе – природный дар человека, который с детства готовился к тому, чтобы нести груз ответственности за свои решения.

3