Принц Вильгельм I Оранский. В борьбе за независимость Нидерландов от Испанской короны

На следующий день, 26 июля 1581 года, Генеральные штаты единодушно ратифицировали отречение от прежнего подданства. Провинции Голландия, Зеландия, Утрехт, Гелдерланд, Фрисландия, Гронинген и Оверейссел, Мехелен и Брабант единогласно отреклись от своей верности Филиппу Испанскому, королю, который утратил все права суверена, поскольку нарушил клятву, данную своим подданным, не исполнял своих обязательств и замышлял причинить Нидерландам вред. С первых же фраз прослеживается новая для того времени политическая теория, положения которой были изложены в «Иске против тиранов», опубликованном всего за восемнадцать месяцев до этого. И принц Оранский, и Сент-Альдегонд много беседовали с автором этого трактата и после тщательного осмысления обратили его слова и теории в действие. Отречение от верности стало первым практическим воплощением теории, которое по меньшей мере в некоторых странах предшествовало серьезным посягательствам на божественное право.

Нельзя сказать, что этот аспект имел для Вильгельма какое-то особенно большое значение. Для него отречение стало кульминацией его борьбы за воссоединение. Первый шаг к восстановлению Нидерландов был сделан почти пять лет назад при подписании Гентского примирения. Теперь, спустя годы борьбы, разочарований и непонимания, он сумел навязать свою мудрость и волю упрямым недоверчивым провинциям и заставил их сделать огромный шаг вперед в сторону независимости и объединения. Как сам он писал в «Апологии»: «Поддерживайте свое единство, сохраняйте единство не на словах и не на бумаге, а на деле, чтобы вы могли стать как стрелы, связанные одним ремнем».

В единстве сила.

Глава 9 «Разобщенные, мы падем» 1581–1584

1

«Князь поставлен Богом, чтобы править людьми, защищать их от гнета и насилия, как пастух своих овец. Но Бог создал людей не рабами, чтобы они подчинялись его приказам независимо от того, справедливы они или нет, напротив, он создал князя ради блага его подданных, чтобы он любил и поддерживал их, как отец своих чад или пастух свое стадо… И если он не делает этого… а угнетает их и ищет возможности ущемить их древние обычаи, требуя от них рабского подчинения, то он больше не князь, а тиран, и они могут не только отвергнуть его власть, но законно избрать себе другого князя, чтобы он защитил их». Так гласил «Акт об отречении от подданства». Филипп Испанский, наследственный правитель Нидерландов, был низложен, и следом логично следовало избрание нового правителя. «Законно избрать себе другого князя…» – вот что было важно согласно представлениям шестнадцатого века. История еще не дошла до того периода, когда расцвели «права человека» и государству пришлось измениться в соответствии с ними. Человечество только начинало выходить за рамки жесткой средневековой теории в мир, где важен был порядок, но главное, в мир, где личный суверенитет обретал основу, а не терял ее. «Акт об отречении» не отвергал монархию в принципе; он просто провозглашал право изменить подданство.

В более широком смысле «Акт об отречении» стал важной вехой на пути Европы к свободе, но в более узком смысле он был юридической преамбулой для провозглашения новым правителем Нидерландов Франциска Анжуйского и как таковой явился проявлением политической прозорливости. Прежде всего, он позволял, не предпринимая никаких дальнейших действий, избавиться от ставшего бесполезным Маттиаса. Формально он был наместником Филиппа II, и, следовательно, после отречения от подданства его полномочия заканчивались автоматически. Маттиас, понимая, к чему идет дело, вежливо подписал отречение еще в июне. К октябрю он вернулся в Австрию, и его нидерландская эскапада завершилась.

Тем временем принц Оранский стал заместителем вновь избранного суверена, поскольку этого правителя не хотел никто, кроме него самого. За девять лет Вильгельм спас и объединил большую часть Нидерландов, создав основу единого государства и придав его жителям достаточно моральной силы, чтобы требовать независимости. За оставшиеся ему три года Вильгельму суждено было развалить то самое единство, за которое он бился – и продолжал биться, – навязывая несогласным провинциям неугодного им Анжу. Тем не менее его действия нельзя считать политически ошибочными. В политике бывают обстоятельства – и слишком часто, – когда единственно возможным выбором является плохой выбор. Из всех опасностей и зол, присущих ситуации 1581 года, он, безусловно, выбрал наименьшее.