Принцесса Иляна

Илона даже не обернулась, когда скрипнула дверь. Казалось, что скрип не настоящий, а лишь в воображении: «Сейчас свеча погаснет и придётся как-то уснуть, сознавая печальную истину: мужу безразлично, что ты хочешь сказать. Он, даже не зная сути, отложил разговор с тобой на потом».

Наверное, эти мысли должны были возмущать, но вечер выдался для Илоны слишком хлопотным, и не осталось сил, чтобы возмущаться. Она уже почти смирилась и поэтому вздрогнула, когда услышала в отдалении голос:

— Сын сказал, что я обязательно должен к тебе зайти. Причины не назвал. В чём дело?

Илона наконец обернулась. Все слова, которые она приготовила, теперь, казалось, не соответствовали случаю. Их следовало произносить с чувством, радостно, но вечер выдался таким суматошным, что даже радоваться уже не хотелось.

Тем не менее, Илона заставила себя встать и медленно направилась к мужу, который тоже направился к ней, и они встретились посреди комнаты.

— Наверное, я должна была отправить тебе письмо, — виновато потупившись, произнесла жена Ладислава Дракулы. — Но я не знала, как сказать об этом в письме. Я хотела сказать: ты был прав, а я неправа. Прости меня.

— За что? — последовал удивлённый вопрос.

— За то, что я не верила. Не верила тебе, — произнесла Илона, понимая, что эти слова ничего не поясняют, а ещё больше запутывают.

Она подняла глаза и увидела, что собеседник почти отчаялся её понять. Вот он нахмурился, в глазах напряжённое внимание, но ещё мгновение, и это внимание исчезнет, а затем прозвучат слова, сказанные нарочито мягким тоном: «Всё пустяки. Не терзайся». А после муж развернётся и уйдёт, жалея, что пришёл. Может, поцелует в щёку перед уходом, но, вероятнее всего, нет.

— Ты говорил, что у нас могут появиться дети, если будет на то воля Господа. Ты был прав. Я жду ребёнка.

Очевидно, Ладислава Дракулу подвело его знание венгерского языка, потому что вопросы прозвучали странные:

— Ты ждёшь, что сможешь понести? Получается, ты раньше не верила, что сможешь, а теперь веришь? И теперь хочешь, чтобы мы ещё раз попытались сделать так, чтобы ты понесла?

— Я уже понесла, — ответила Илона. — Это я и хотела тебе сказать. Я не сообщила в письме, потому что хотела сказать сама. Влад... если будет на то воля Господа, будущей весной у нас родится ребёнок.

Муж несколько мгновений смотрел на неё ошарашено, а затем покосился куда-то вниз, очевидно, пытаясь увидеть под складками ночной рубашки намечающийся живот.

— Живота почти нет, — улыбаясь, пояснила Илона, — но повитуха сказала, что всё хорошо. Он скоро начнёт расти.

Ошарашенное выражение на лице мужа всё никак не исчезало, а затем в его глазах, наконец-то, загорелась искорка понимания:

— Так вот почему сын вёл себя так странно! — воскликнул Ладислав Дракула и засмеялся. — Он уже всё знает, да?

— Да, — кивнула Илона, продолжая улыбаться. — Мне пришлось ему сказать. Ведь он и сам бы догадался, потому что теперь к нам в дом раз в неделю приходит повитуха.

— А по приметам кто будет? — спросил муж и, положив руку на плечо жены, чтобы чуть развернуть её к свету, снова покосился куда-то вниз, на складки ночной рубашки.

— Ещё слишком рано для примет, — ответила Илона, — но кто бы ни родился, я буду очень-очень любить этого ребёнка.

Она тоже посмотрела вниз, а затем в который раз улыбнулась мужу:

— Благодарю тебя.

— За что?

— Ведь это ты подарил мне ребёнка. Прости, что я не верила, когда ты говорил, что всё возможно, если надеяться.

Илоне захотелось обнять мужа, тем более что он и сам почти обнял свою жену: его рука по-прежнему лежала на её плече, но не давила тяжестью, а напротив — Илона чувствовала какую-то невероятную лёгкость и в этом прикосновении, и во всём своём теле.

— Ах, вот за что ты просила прощения! — меж тем произнёс супруг, наконец перестав то и дело бросать взгляды вниз. — А я-то и не понял сразу, но... — он убрал руку с плеча жены, — даже не знаю, что тебе сказать. Разве ты мне совсем не верила? В постель-то шла. Значит, верила. Просто, не очень охотно шла, но... — Ладислав Дракула понял, что говорит что-то не то, потому что эти слова могли привести к ссоре, а ссориться он явно не хотел.

— И за это прости, — поспешно произнесла Илона. Она подумала, что надо всё-таки обнять мужа, но не решилась, поэтому просто подошла почти вплотную и уткнулась носом ему в плечо. — Прости. Временами я поступаю глупо. Это ведь очень глупо: желать появления детей и избегать своего супруга. Я понимаю, что была неправа. Прости меня и не говори больше того, что ты говорил перед отъездом. Влад... прости меня.

— Да я уж и не помню толком, из-за чего мы тогда повздорили, и что я говорил, — ответил Ладислав Дракула, поймав в свои руки правую женину ладонь. — Кажется, я говорил, что ты должна забыть всю родню ради меня. Это вздор, ведь мы с тобой друг друга толком не знаем. Как можно отказываться от тех, кого знаешь, ради того, кого не знаешь! Вздор. Я сам виноват. Это ты меня прости. К тому же я надолго уехал и не прислал тебе ни одного письма. Сына к тебе отправил, а даже поклон тебе через него не передал.