Принцесса Иляна

— Что ж. Давай я хотя бы провожу тебя до спальни. Посвечу на лестнице, чтобы тебе не споткнуться.

Илона улыбнулась, и улыбка почему-то выглядела виноватой. А ведь вины никакой не было.

Поднимаясь по лестнице и крепче держась за перила, чтобы в самом деле не споткнуться, Илона всякое мгновение думала, что у мужа, идущего следом и держащего в руках подсвечник с двумя свечами, по-прежнему хмурое лицо. Уже входя в спальню, она обернулась:

— Не сердись на меня.

Муж отдал ей подсвечник.

— Я думал, что ты смелая, но значит, ты только за себя не боишься. А лишь дело коснётся других...

— Я и за тебя боюсь! — горячо воскликнула Илона.

— Не бойся, — усмехнулся он и ушёл.

III

Перед тем, как отправляться на войну с турками, король, конечно же, устроил во дворце большой праздник. Была приглашена чуть ли не вся знать, ведь именно ей предстояло сделаться костяком армии, так что будущих вояк следовало подбодрить, а заодно показать послам иностранных держав, как серьёзно относится Его Величество к предстоящему делу. Если начало дела ознаменовано таким большим празднеством, то само дело не может считаться незначительным.

Королевские военачальники или «капитаны», как их называли, стали на этом празднике особо почётными гостями, а среди них — Ладислав Дракула с супругой.

Илона, собираясь на этот праздник, понимала, что ей придётся много быть на виду и отвечать на множество праздных вопросов о её жизни с мужем. Из тех новостей, которые приносила из дворца старшая сестра, было совершенно ясно: если для мужчин на этом празднике главной темой для бесед станет предстоящая война, то для женщин — «долгожданная беременность кузины Его Величества». Иначе и быть не могло, ведь Илона, сообщив о своём положении тётушке и кузену, ни разу после этого не появлялась при дворе, жила затворницей в Пеште, то есть не показывала себя придворным дамам. Следовательно, они должны были удовлетворить своё любопытство сейчас.

Наверное, Илона никогда прежде так тщательно не собиралась ни на одно торжество, но теперь чувствовала себя увереннее, чем когда бы то ни было. «Вот теперь я выгляжу в полном соответствии с придворной модой», — с усмешкой думала она, оглядывая в зеркало своё тёмно-бордовое платье с высокой талией. Этот крой был модным не только потому, что походил на платья жительниц Древнего Рима, но и потому, что хорошо подходил для беременных. Быть беременной считалось модным.

Сначала кузина Его Величества даже подумывала, не надеть ли под платье накладку, чтобы живот выглядел заметнее, но затем решила, что лучше обойтись без этого. Будет неловко, если какая-нибудь пожилая дама вдруг решит вопреки приличиям пощупать ей живот и наткнётся на «подлог». Это даст повод для лишних пересудов.

В том, что от придворных дам можно ожидать и бестактности, и почти не прикрытой наглости, Илона не сомневалась, потому что снова вспомнила, как её когда-то мучили вопросами о приближении регул, и эти вопросы задавались почти не знакомыми женщинами, почему-то полагавшими, что имеют право спрашивать. Она вдруг подумала: «Ничего не меняется. Вашек был чуть ли не полной противоположностью Владу, но это не избавило меня от назойливого внимания. А теперь, когда мой муж — тот самый Дракула, внимание при дворе проявят и подавно».

Это внимание ощутилось уже тогда, когда она под руку с мужем вошла в большой дворцовый зал, полный гостей. На многих лицах читалось удивление, но Илона не сразу поняла, почему. Лишь спустя несколько минут она вдруг сообразила, что ведёт себя не так, как четыре с половиной месяца назад во время свадебных торжеств. Тогда жена Дракулы, конечно же, выглядела несчастной, как будто её выдали замуж почти силой: в те дни она, даже идя с мужем под руку, старалась от него отстраниться. И вот прошло совсем мало времени, и как же она изменилась! Идя под руку с тем же самым мужчиной, стремилась быть поближе и лучилась счастьем, а платье при ходьбе особенно подчёркивало живот, начавший округляться.

Жаль, что и муж переменился с тех пор. В дни свадьбы он выглядел весёлым и воодушевлённым, а теперь, входя в залу, казался очень спокойным и даже немного безразличным — Илона, поглядывая на него краем глаза, могла в этом убедиться. И всё же она надеялась, что такое поведение не связано с ней, и что это привычное выражение лица, которое появляется у Ладислава Дракулы, когда он среди толпы, и все на него глазеют.

Затем им пришлось разделиться. Матьяш подозвал «своего кузена» к себе, а тётушка Эржебет с помощью одной из придворных дам увлекла Илону в свой круг.

Тётя, которая всегда любила тепло, сидела возле горящего камина, а возле неё расположились, по большей части стоя, женщины из свиты. Они по велению матушки Его Величества усадили беременную на стул поудобнее и даже подставили под ноги скамеечку, а затем вежливые вопросы о здоровье, которыми обменялись племянница и тётя, как-то незаметно перетекли в разговор о приметах, касающихся пола будущего ребёнка Илоны. «Дались же всем эти приметы!» — думала супруга Ладислава Дракулы.