Принцесса Иляна

— Ласло, что случилось? Твой отец ранен? — спросила Илона своего пасынка вместо приветствия.

— Нет, матушка. Он не ранен, — непринуждённо ответил тот, спрыгивая с седла, а затем направился к телеге, где продолжал полулежать отец.

Только сейчас, когда телега встала боком к крыльцу, стало заметно, что одной длинной стенки у неё не хватает — выломана, чтобы пассажиру было удобнее вылезать.

Ласло нагнулся, подставляя отцу плечо, на которое Влад оперся, и в это мгновение Илона всё поняла. Она с искренним состраданием наблюдала, как муж, оставаясь в полулежачем положении и опираясь на плечо своего сына, медленно переместился к краю телеги. Затем свесил одну ногу, другую и очень осторожно сел.

Наконец Ласло, на плече которого по-прежнему покоилась отцовская ладонь, ухватил отца сзади за пояс и, рывком вытянув из телеги, поставил на ноги.

— Дальше я сам, — глухим голосом произнёс Влад и сделал маленький шаг по направлению к крыльцу. Затем — другой маленький шаг. Он старался не морщиться, но было видно, что каждое подобное движение означает для него острый приступ боли в спине, и эта пытка продолжается уже не один день.

Илона хотела кинуться вперёд, позабыв про свой тяжёлый живот и про то, что у неё самой из-за этого живота поясница побаливает, но муж остановил.

— Не надо. Я сам. Сам, — он улыбнулся через силу.

— Добро пожаловать домой, мой супруг, — произнесла Илона, когда тот взошёл на крыльцо и наконец поравнялся с ней.

Сейчас от него даже лёгкого поцелуя ждать не следовало, да и беременная супруга не смогла бы поцеловать мужа. Ей мешал дотянуться до его лица необъятный живот, а муж никак не смог бы нагнуться к ней из-за больной поясницы, хотя если бы он встал сбоку, нагибаться пришлось бы всего ничего.

— Рад найти тебя в добром здравии, моя супруга, — ответил Влад и всё такими же мелкими осторожными шажками направился в дом.

Следом за отцом к Илоне подошёл пасынок, поцеловал ей руку:

— Доброго дня, матушка. Есть, чего перекусить с дороги?

— Да, конечно, — рассеянно ответила мачеха. — Я велела накрыть в столовой... А что же мазь, которую я давала? Не помогла?

— Она давно закончилась.

Эх, опять у Илоны не вышло встретиться с мужем так, как хотелось бы! Но долго грустить было некогда: следовало заняться лечением.

II

Мазь, овчинная шкура, обёрнутая вокруг поясницы, и постоянное пребывание в тёплой комнате, где нет и намёка на сырость, сделали своё дело. Если весь первый день после приезда муж лежал пластом в своей спальне, то уже на второй день порывался встать с постели.

— Ну, как знаешь, — сказала Илона, помня о том, что прямых запретов Ладислав Дракула не выносит. — Но если сейчас встанешь, то ещё через день станет, как было вчера. И придётся начинать лечение с самого начала.

— Может послать за лекарем? — предложил Ласло, на что услышал «нет!», причём сказали одновременно и Илона, и её супруг.

— Я не болен, и, значит, ни к чему посылать за лекарем, — сказал Влад.

— Ещё придёт какой-нибудь коновал, — замахала руками Илона. — Нет, с болью в пояснице мы и сами справимся.

Так и вышло: муж уже через полторы недели расхаживал по дому широким свободным шагом и, наверное, предпочёл бы совсем забыть о недавнем недуге, из-за которого не мог даже сидеть. Мужчины не любят вспоминать время, когда были беспомощны.

Илона поначалу обрадовалась, что супруг здоров и сможет думать не только о своей пояснице, но, увы, проявлять некое особенное внимание к жене он даже после выздоровления не спешил. Всё осталось так же, как было в день приезда. Конечно, Влад говорил с ней заметно теплее, чем до похода, был вежлив, но замечать в своей супруге женщину не хотел. Лишь тогда, когда она спрашивала: «Хочешь почувствовать, как шевелится ребёнок?» — и прикладывала его ладонь к своему животу поверх платья, на лице мужа появлялось выражение, которое можно было бы принять как свидетельство сердечной привязанности. Но к кому была эта привязанность? К супруге или к ребёнку? И насколько сильной эту привязанность следовало считать?

Илона забеспокоилась, что её супруг вот-вот придумает себе некое занятие и начнёт целыми днями пропадать где-нибудь, и, значит, не следовало откладывать разговор, который уже давно пора было начать.

Однажды утром, по окончании семейной трапезы, когда муж с пасынком начали выбираться из-за стола, Илона вдруг протянула руку и ухватила мужа, только что сидевшего по левую руку от неё, за рукав:

— Влад, подожди. Нам надо поговорить об очень важном деле.

— О чём? — спросил тот.

Илона отпустила мужнин рукав, бросила взгляд на Ласло, уже направившегося к дверям, и пояснила:

— Мне скоро рожать, а мы до сих пор не обговорили, как будем крестить нашего будущего ребёнка.