Принцесса Иляна

— Застудится роженица и ребёнок!

Сын перестал плакать лишь тогда, когда его отдали Илоне и она взяла его на руки. Крупный? Да он совсем маленький!

Поскольку на неё до сих пор не надели рубашку, ребёнок быстро нашёл грудь, и Илоне вдруг показалось так удивительно, что ей есть, чем его кормить. Повитуха было спохватилась. Наверное, хотела сказать: «Ведь есть же кормилица. Ждёт в соседней комнате», — но Илона лишь улыбнулась и сказала:

— Пусть. Не отрывать же его, — хоть и понимала, что ей выкармливать самой не полагается по статусу. Узнают — удивятся.

Впрочем скоро она поняла, почему знатные женщины не кормят сами, а поручают это кормилицам — хотя бы потому, что руки, особенно с непривычки, устают держать ребёнка. Хочется положить его к себе на колени или рядом, а он всё никак не наестся и начинает плакать, если пытаешься лишить его еды хоть на несколько мгновений.

Наконец сын наелся, и ему захотелось спать, поэтому когда его забрали у матери, он уже почти не возражал — задремал прямо у повитухи в руках, а она, запеленав его, ненадолго вынесла в коридор:

— Господин хотел посмотреть на сына.

Только теперь Илона вспомнила об отце своего ребёнка:

— Мой муж что-нибудь сказал про малыша или про меня? — спросила она, когда повитуха вернулась.

— Да что тут скажешь, — невозмутимо ответила та. — Для мужчины женины роды — большое потрясение. Господин как увидел ребёнка, даже дышать на него боялся.

Теперь мальчика положили в колыбель, где он продолжал мирно дремать, а под Илоной в очередной раз начали менять простынь — только что отошел послед. Значит, теперь точно всё закончилось.

Роженица вдруг почувствовала, что тоже очень хочет спать, поэтому как только её одели в спальную рубашку и накрыли одеялами, уронила голову на подушки и провалилась в сонное забытьё.

* * *

Проснулась Илона оттого, что услышала, как малыш тихонько хнычет, но он хныкал не всё время, а то замолкал, то снова подавал голос. Новоявленная мать приподнялась на постели, чтобы увидеть, что же случилось, и чем занята служанка, которая должна была остаться в комнате присматривать за малышом.

Оказалось, что служанка, сложив руки на переднике, стоит над колыбелью, не смея вмешаться в происходящее. Ведь над ребёнком склонился муж Илоны и что-то ему говорил.

Кажется, супруг говорил не по-венгерски, потому что Илона не разобрала слов, а уяснила себе только общий смысл. Муж уговаривал маленького сына не плакать, говорил «чщщщ» и — чтобы малыш лучше понял — время от времени осторожно прикладывал палец к крохотному рту. Это помогало, но младенец, конечно, переставал хныкать лишь потому, что принимал палец за соску и думал, что сейчас будет пища. Даже если ребёнок догадывался, что перед ним отец, эта догадка вовсе не способствовала исчезновению чувства голода.

— Влад, что ты делаешь? — спросила Илона, садясь в кровати.

— Говорю со своим сыном, — ответил тот. — Кажется, он понимает.

— Мне кажется, он хочет есть, — возразила Илона. — Или мокрый. Или и то, и другое.

— Госпожа, он не мокрый, — подала голос служанка. — Я проверяла почти только что. Думала отнести его кормилице, но тут пришёл господин и... — она, конечно, не решилась сказать, что «господин» мог хоть чем-то помешать.

— Влад, позволь отнести ребёнка к кормилице, — сказала Илона, хоть и предпочла бы вместо этого позвать её сюда, в спальню. Но тогда пришлось бы выпроводить мужа, чтобы он не глазел на кормилицыну грудь, а выпроваживать его казалось неправильно.

Когда служанка умело подхватила ребёнка на руки и вышла из комнаты, муж подошёл к Илоне и, присев на край жениного ложа, принялся напряжённо всматриваться в её лицо.

Поскольку он ничего не говорил, Илона заговорила первая:

— Почему ты так смотришь? Ты должен быть рад. У тебя же родился сын.

— Да, я знаю, — всё так же вглядываясь в её лицо, ответил муж. — Спасибо тебе за него.

Он замолчал на несколько мгновений, а затем спросил:

— Тебе было очень больно?

— Стерпеть можно.

— Я слышал, как ты кричала.

— Почти все роженицы кричат. В этом нет ничего необычного.

— Временами мне казалось, что ты могла умереть. И мне становилось не по себе.

— Если б я умерла, Матьяш тебя бы за это не похвалил, — сказала Илона и запоздало прикусила язык, но супруг, который должен был бы оскорбиться на такие слова, совершенно спокойно ответил:

— Не в этом дело. Если б я потерял тебя, то не знаю, что бы делал.

— Жил бы дальше. Возможно, женился бы снова через некоторое время, — так же спокойно сказала Илона.

— Ну, почему ты не хочешь меня понять? — Муж укоризненно покачал головой. — Ты полагаешь, что я мог бы найти женщину, похожую на тебя? Это невозможно.

— Влад, я действительно сейчас тебя не понимаю, — немного удивлённо произнесла Илона. — Это только в песнях поётся или в стихах говорится: «Я не смогу без тебя прожить. Я другую такую не найду». Это же не всерьёз, а только ради красоты звучания. Зачем же ты сейчас говоришь это? Может, просто шутишь? — Она улыбнулась.