Принцесса Намонаки

Где-то сквозь шум дождя протяжно загудел гонг. Стоило мне выйти из кареты, как ливануло с такой силой, что я моментально промокла насквозь. Слуги здесь принцу не полагались, как и ванна – меня сразу повели к статуе какого-то Будды (гарантию, что это именно Будда, не дам, но похож) и заставили отбивать ему земные поклоны. То есть я просто смотрела, что делают другие, и пыталась не выглядеть глупо. Было скучно.

Келья в гостевом домике была вся из бамбука, маленькая, но с такой слышимостью, что я всю ночь только и слушала, как кто-то из соседей бормочет молитву да бьется лбом об пол.

Рен спала рядом, на полу у дверей – сторожила мой сон. Дрыхла, скотина, словно младенец. Я же дрожала под одеялом: в комнате было влажно и промозгло. Поэтому встала утром невыспавшаяся, недовольная, зато первая. Перешагнула через сладко спящую Рен и пошла знакомиться с территорией. Телохранителей со мной, конечно, не было, все солдаты за стенами остались – монастырь ведь. Еще вчера мне выдали одежду местных послушников, так что я слилась с другими пилигримами, которых оказалось неожиданно много. Набожная тут империя! Понять бы хоть, кому молюсь…

В общем, устроилась я прямо напротив Будды, руки молитвенно сложила, зажмурилась – вроде как с небом общаюсь, а сама в голове план монастыря прокручивала и карту вспоминала. Если отсюда надо будет быстро валить, то в каком направлении? Выходило, что в сторону Лянь удобнее. Королева за меня точно вступится, значит, вот туда и побегу. Только там же меня и искать будут. М-да… А какие у нас есть еще направления?

Карту я знала плохо. Был бы здесь Ли…

Не думать о нем!

Пока я решала проблему направления, молельная комната стала неожиданно быстро заполняться, причем девушками. И все они как-то странно близко ко мне сидели и смотрели. И пытались то плечом, то пальчиком коснуться, то еще как задеть. Очень скоро мне это надоело, и я обернулась к особенно ретивой паломнице, собираясь все высказать. Кошмар, даже в монастыре покоя нет!

И уставилась в лицо одной из моих невест. Дочери левого министра, ага. А разве она не должна сейчас папеньку поминать? Или юрэй его пощадили? Вроде нет.

Подобравшись, я окинула взглядом остальных монашек… Черт возьми! Я, конечно, понимала, что мое местоположение не секрет, но чтобы сюда весь цветник притащился! И смотрели они на меня так, что какой там Будда – сейчас меня прямо тут если не изнасилуют, то разорвут на сувениры. Немая сцена, в общем.

Ринулись все эти княжны и госпожи ко мне и впрямь наперегонки, что в крохотной молельне было само собой достижением. А я сиганула за Будду. И не стану даже думать, как это со стороны выглядело.

Сшибла кого-то из слуг или монахов и – спасибо худышке-принцу за подходящее телосложение – проскользнула в какой-то лаз, который за мной немедленно закрылся. Минута клаустрофобии, и я увидела свет в конце туннеля, поползла к нему.

Это оказалась еще одна молельня, тоже с Буддой, только поменьше. Здесь приторно пахло благовониями, горели свечи и на полу ниц распростерся некто бритый – точно монах. На него я и упала. Не моя вина, что тайный ход закончился на какой-то полке, с которой я сшибла кувшинчик с маслом. Надеюсь, недорогим, а то оно разлилось. Ой!

Надо отдать монаху должное – может, он был из Шаолиня (или как здесь это называется?) – но он ужом из-под меня выполз, выхватил острый и тонкий, как игла, кинжал и приготовился вонзить его мне в глаз.

Клянусь, я ничего бы не успела сделать, только барахталась беспомощно, запутавшись в одеждах, но монах внезапно передумал. Он выпрямился, посмотрел на меня сверху вниз и, спрятав кинжал, изумленно произнес:

– Ичи?

Тут и я его наконец рассмотрела. Мама родная!

– Ванъян?!

– Я не знал… До меня дошли слухи, что прибудет кто-то важный, но я даже не думал, что это ты… Как ты сюда попал? – Юноша немедленно бросился обниматься.

Стало неуютно. Примерно так же, как сначала было неуютно рядом с королевой Лянь: вот человек, близко знавший и любивший принца, а я ему сейчас вру в лицо.

Хотя куда сильнее меня волновало другое:

– Ли тоже здесь?

– Нет, конечно. – Ванъян удивился и добавил: – Он сказал, вы познакомились. Ичи, прошу, не будь на него в обиде, он пытался мне помочь.

– Да я понимаю, – рассеянно отозвалась я.

Ли оставил Ванъяна в самом близком от столицы монастыре? Серьезно? О чем он думал?!

А Ванъян тем временем смотрел на меня, и радость в его взгляде сменялась настороженностью.

– Ичи, ты наверняка голоден? Тогда идем со мной, – неожиданно предложил он.

Поесть я бы и впрямь не отказалась. Только тогда я не знала, что это была проверка.

Ванъян сам накрыл стол в своей келье – комнатушке без окон. Еда здесь была победнее, чем у императора, зато вкусная. Я молча ела, не зная, о чем говорить.

Зато знал Ванъян. Он налил мне ароматного чаю и словно между делом заметил:

– Ты не Ичи.

Я поперхнулась.

– Что?

– Ты не Ичи, – повторил Ванъян. – Ичи при встрече немедленно бы одарил меня стихом. К тому же за столом настоящий Ичи ведет себя иначе, и не только за столом. Ты… Я не могу это объяснить, но ты не он. Кто ты?