Принцесса-невеста

– У нас тут теперь много контрактов. Я только что переехала. – Затем пауза. – Слава богу. – Она глянула на меня. – Вы, наверное, не бывали во Флорине. – (Я сказал, что не бывал.) – Он немножко чересчур семейственный. Там, если выйдешь за двоюродного, считай, тебе повезло. – Снова пауза. – Пошутить хотела. Простите.

С тех пор как десять лет назад ушла Хелен, мне встречались чудесные женщины. Но вот эта, эта голубоглазая адвокатесса, в которой прекрасны и тело, и ум, была особенной по любым меркам. Она потянулась через стол, взяла меня за руку…

Давайте я еще разок повторю: она взяла за руку меня!

И поглядела мне в глаза и сказала:

– Я так рада, что наш конфликт исчерпан.

– Это был кошмар, – согласился я. – До того на меня всего однажды подавали в суд. – (Это правда.) – И тогда это был актер, так что не считается.

Надо ли говорить, что смех ее звенел колокольчиком? Затем она еще повысила себе кредитный рейтинг:

– Вы не поверите, но я прочла все ваши романы. И Гарри Лонгабо тоже. – (Первый раз «С дамой так не поступают» вышла под псевдонимом Гарри Лонгабо – это настоящее имя Малыша Сандэнса[56].)

Я уже так влюблен, что это попросту нелепо.

– А иски – вы их отзовете?

– Ну конечно. Все тринадцать. Мы вам – отзыв исков, а вы нам – только добрую волю.

– Добрую волю? – Будь у меня при себе кольцо, я бы тотчас предложил ей руку и сердце.

– Да. Нам так важно опубликовать «Ребенка принцессы». Здесь, в Америке.

Я махнул официанту, и тот налил нам кофе. Мы повозились с обезжиренным молоком, подсластителем и прочими яствами, какими нынче бомбардируем свои желудки. Молча отхлебнули. Поглядели друг на друга. Тут я сказал немыслимое:

– Сколько вам лет, Карли?

– А вы бы как хотели? Я все о вас знаю. Я знаю, что вы родились в Чикаго, в больнице Майкла Риза, двенадцатого августа тридцать первого года. Близко?

Я кивнул.

Она раскрыла сумочку.

– А вам, Билл, нужно знать вот что. Уезжая из Флоринбурга, я порвала со своим парнем. И ему было пятьдесят пять. У меня слабость… – она помолчала, сладко улыбнулась, – к энергичным мужчинам в летах.

Марку Антонию и не снилось так втюриться.

Она извлекла листок из сумочки, протянула мне:

– Это просто типовая бумага. Покажите своему адвокату, подпишите и отправьте мне по почте.

– Что за бумага?

– Называется «мирное урегулирование». Мы соглашаемся отозвать все иски. Вы соглашаетесь, что мы не сделали ничего дурного, и желаете нам всяческих успехов во всех грядущих проектах.

– Я не просто желаю вам успехов. Я умру, но сделаю «Ребенка принцессы».

– Ну да, разумеется, я бы не удивилась, – ответила она, и знаете ли вы, каковы главные семь слов за последние тридцать лет Мировой Культуры? А я вам скажу. Их произнес Питер Бенчли, гуляя по пляжу, и слова эти были таковы: «А вдруг акулы станут защищать свою территорию?» Потому что из этого получился роман «Челюсти», а затем фильм «Челюсти», и все переменилось безвозвратно[57].

Семь слов Карли Шог были не настолько важны. Разве что для меня. Не успела она их вымолвить, я спросил:

– Почему вы сказали «я бы не удивилась»? Вы хотели сказать «я не удивлюсь». «Ребенка принцессы» делаю я.

В тот миг, ожидая ответа, глядя в бледно-голубые глаза этой великолепной женщины, я, помнится, уловил, что творится нечто странное, даже страшное. Но никакая паранойя в ночном кошмаре не нашептала бы мне следующую реплику Карли Шог:

– Мы договорились, что роман сократит Стивен Кинг.

Вот чего я не ответил: «Смеяться можно?» А также: «Я сейчас умру». Или: «Да он вас на смех подымет». А то, скажем: «Ах ты, сволочная гнида». Пока я деловито помалкивал, Карли живо продолжала:

– Когда вы подпишете эту бумагу, мы получим гарантии. Понимаете, с точки зрения продаж вам до Кинга как до неба – до него всем как до неба, тут и говорить не о чем. Но многие связывают вас с Моргенштерном, поскольку вышло кино, а мы не хотим, чтобы люди недоумевали, отчего это вы не взялись за продолжение. Добрая воля тут необходима позарез – нам ни к чему, чтобы вы на каждом углу кричали, будто вам воткнули нож в спину. Я там все написала. По-моему, вас это должно устроить.

А написала она так: «Я счастлив, что проектом займется Стивен Кинг. Честно говоря, от работы над господином Моргенштерном я подустал. Я всем желаю успехов. И не знаю, как вам, а мне не терпится прочесть „Ребенка принцессы“».

Я выдержал паузу, поглядел на Карли Шог. Теперь она смахивала на Белу Лугоши[58].

– Он не возьмется. Кинг. Мы немножко знакомы, и вам никакими пряниками его не заманить.

– Стив не считает, будто его «заманивают». Он искренне доволен. Мы беседуем каждый день. И продолжим, пока не утрясем все детали.

– Я вам не верю. Не знаю, чего вы добиваетесь, но поищите другого лоха. – Я встал.

– Его не всю жизнь звали Кингом, – сказала на это Карли. – В незапамятные времена его предки жили во Флоринбурге. Он до сих пор ездит туда летом.

Я снова сел.

– А про меня он знает?