Принцесса с дурной репутацией

– Нам бесконечно приятно знакомство с вами, герцогиня, – мило улыбнулась княгиня Хелена. Еще бы! Разве этикет позволяет гостье сидеть на месте хозяйки дома, пусть даже хозяйка и умерла давно?! Разве отец не должен сначала представить гостей дочери, а не наоборот? Я четко услышала, как пальцы Оливии стискиваются в кулаки и ногти впиваются в кожу. – Я Хелена-Матильда Гофмансталь, княгиня Волынская, а это мой двоюродный племянник Лукаш, княжич Забалдовский.

– О-о-очень приятно, – расползлась в реверансе Оливия, а улыбка у нее на лице обозначилась такая, что впору ею костры поджигать. Для всех гостей из Пшепрашамского королевства. – Я еще никогда не имела чести встречать гостей из такой далекой и загадочной страны.

– Ну, не такой уж далекой, – у княгини тоже улыбка была что надо, колбасу резать такой улыбкой можно. – И вовсе не загадочной. Вы полюбите Пшепрашам, когда узнаете страну ближе.

– Да зачем же мне узнавать ближе вашу пшепрашамскую шляхту? Я и здесь неплохо устроилась.

– Сейчас ваш почтенный отец все вам объяснит.

– Хорошо, – кивнула Оливия и села в свое кресло. Ну неужели герцог не видит, что она абсолютно здорова, что она стройна и изящна, что она чертовски похорошела? Неужели видит в ней всю ту же капризную калеку, которую можно презирать и окатывать безучастной холодностью?! Да Оливия – это лучшее его произведение, а все эти стихи, кто их помнить будет через сто лет? Нет, может, и будут, но Оливию точно никто не забудет. Уж об этом-то я позабочусь! Если моя кровь дарит вечную жизнь, я просто поделюсь с Оливией кровью. А потом рванем диктаторов крушить.

Я встала за спинкой кресла Оливии и натянула на лицо одно из самых удающихся мне выражений – надменной приветливости.

Герцог откашлялся.

– Оливия, дочь моя, – заговорил он. – Ты уже не маленькая девочка, которой прощались все ее капризы и баловство.

Так уж и прощались! А три дня беспрерывной порки, из-за которой Фигаро дрался на дуэли с герцогом?! Уже забыты?

Герцог продолжал:

– Оливия, ты девушка, и в твоем возрасте девушки оставляют шалости и забавы и выходят замуж. Пожалуйста, не перебивай. Княжич Лукаш просит твоей руки. Он знатен, богат, благодаря связям своей двоюродной тетушки вхож во двор пшепрашамского короля. С какой стороны ни посмотри, это очень выгодный брак.

– Лукашику принадлежат три разработки сланцевой нефти и угольный бассейн, – гордо сказала тетушка Хелена. – Он способен обеспечить беззаботное существование и своей супруге, и детям, и ближайшим родственникам. Надеюсь, вы понимаете, Оливия, что княжич богат также и родовою честью, хонором, как говорим мы, пшепрашамцы. В роду Забалдовских нет простолюдинов…

– А запоры у княжича бывают? – вдруг спросила Оливия, уставившись на прекрасного Лукаша так, что он лицом стал напоминать клюкву.

– Оливия! – рявкнул герцог.

– Кхм-кхм, – закашлялась княгиня Хелена. – А почему вас интересует этот вопрос, герцогиня?

– А почему нет? – удивилась Оливия. – Если я стану его женой, а у него запоры, он же мне всю плешь проест просьбами о приготовлении слабительного! И вообще, мужчина, склонный к запорам, излишне гневен, уныл, мрачен и склонен видеть жизнь в корич… в темном цвете. Такого мужа и за пять нефтяных вышек не захочешь!

– Лукашик, – пробормотала княгиня. – Что ты молчишь, в рот воды набрал? Скажи ей, что у тебя нет запоров.

– Тетушка!

– Хватит вам там перешептываться за веером. Отвечайте прямо, здесь все свои.

– Нет у меня запоров, – отчеканил княжич и стал совсем багровым. Ему пришлось даже ослабить узел своего парадного жабо из дорогущих кружев.

– Это хорошо! – воскликнула Оливия. – Это меня чрезвычайно радует. Это повышает ваши шансы на мою руку, дорогой Лукаш. А с поносами как? Беспокоят?

– Тысяча чертей! – прошипел Лукаш. – Нет! С пищеварением у меня все нормально! Я совершенно здоров! Я ежедневно делаю силовую гимнастику и обливаюсь ледяной водой. Я могу без устали пробежать сто миль! Я прекрасно владею холодным оружием, говорю на семи языках и… Чего еще ждете вы от своего избранника, герцогиня Оливия?

– Ах, – Оливия картинно оперлась о подлокотник кресла. – Вы хотите вскрыть мою трепетную девичью душу, как вскрывают устрицу и вызнать все ее тайны? Так знайте: я вижу своего избранника стройным, знойным, жгучим брюнетом в белых штанах и шелковом кашне на могучей шее. Его взгляд пронзителен, он знает пятьдесят способов законного отъема денег у населения, и он – единственный сын дурецко-подданного. Семь языков, сто миль, гимнастика и прекрасное пищеварение – это для какой-нибудь другой девушки станет идеалом и пожизненным счастьем. А я – существо испорченное неправильным воспитанием. И своим мужем я вижу карточного шулера, или пирата, или…

– Достаточно, Оливия! – крикнул герцог Альбино. – Не позорьте род, к которому принадлежите! Негодная девчонка!

– Да уж, ваша светлость, – протянула княгиня Хелена. – Мне говорили приватно, что ваша дочь – не лучшая партия для достойного молодого человека, но я не верила сплетням и слухам.