Принцесса с дурной репутацией

– Спасибо, Шерл-и, где бы ты ни был, – мысленно проговорила я.

И герцогу:

– Ваша светлость, в Кастелло ди ла Перла сейчас находится моя младшая сестра, взявшая себе псевдоним Беатриче Висконти. Если у вас возникли вопросы относительно меня, вам лучше будет переговорить с нею. Ко мне начала возвращаться память, но урывками, ненадолго. И от этого очень ломит все тело, суставы будто сейчас лопнут…

– Эй, ты не вздумай в кого-нибудь превратиться! – заорала на меня Оливия. – Может, воды тебе выпить?

– Выпить, – прошептала я. – Да, это хорошая мысль. Вина, да покрепче. А иначе мой мозг не справляется с присутствием в одном теле двух сознаний.

– Само собой, – Оливия позвонила в колокольчик, вызывая слугу. – Тут с одним-то сознанием не знаешь как управиться… Малый, где тебя носит?! Быстро бутылку левзейского «Черного рыцаря», лучше две…

– Ага, – поддержала я. – И оливье…

– И чтоб ведро оливье немедля. Я тоже с тобой выпью и закушу, Люци.

– Я третьим буду, – услышала я голос герцога и провалилась в беспамятство.

Однако Оливия Монтессори не была бы тою, кто она есть, если б дала мне валяться без сознания. Следующая увиденная мною картина была композиционно выстроена так.

Стол. Небольшой. За ним сидит герцог Альбино, моя сестра Ай-Серез, я (нетвердо) и Оливия, чья железная рука не дает мне потерять сознание методом регулярного тычка в бок. У меня там будет синяк. Или два. Или вообще сломанные ребра. Но я не сержусь на Оливию, ибо понимаю, что это она делает ради моего же блага. Какая она все-таки чудесная негодяйка!

– Неземная моя, пей! – приказывает Оливия, и я вижу у своих губ серебряный бокал, доверху наполненный густой рубиново-черной жидкостью. Аромат просто как от парфюмерной лавки.

– Пей до дна! – приказывает Оливия. – За обе наши вселенные!

Я осушаю бокал и понимаю, что не могу сделать вдох. Оливия бодро бьет меня по спине, я вновь дышу, и передо мной уже стоит миска оливье плюс отличный кусок жареной телятины.

– Ешь, чужестранка, а то опозоримся перед всеми вселенными, что в замке Монтессори плохо кормят.

– Не опозоримся, – чавкаю я. Святая Мензурка, как же вкусно!

– Давай по второй, – наливает мне Оливия, и я слышу голос герцога.

– Дочь моя, я запрещаю вам пить крепкое вино в таких количествах. У меня рыцари так не пьют. Люции можно, она нездешняя, но вы, дочь моя…

– Я за компанию, – быстро говорит Оливия. – Вдруг я выйду замуж за пьяницу? Надо же будет разделять интересы мужа!

Тут что-то говорит моя сестра (она несколько двоится, ведь по второму бокалу мы выпили-таки), а герцог совершенно не по-герцогски хохочет. Из какого сорта винограда делают этого «Черного ры…

– Ры… – икаю я.

– Точно! – поднимает указательный палец Оливия. – Рыба сейчас будет. Форель на… На чем-то там. Под рыбу надо обязательно выпить. Люци, третий бокал давай за дружбу!

– Жбждрждр, – соглашаюсь я, выпиваю третий бокал и засыпаю. Оливия предусмотрительно убирает оливье с пути моего лица, поэтому я засыпаю в миске с пикулями. Уютненько, между прочим.

Глава семнадцатая Внезапно

Люди – очень сложные для понимания существа. Они напоминают мне капусту и репчатый лук – снимешь слой, а там еще двадцать.

Из проповедей Его Высокоблагочестия, т. 231

Я проснулась в постели, где простыни нежно пахли лавандой. Запах отменный, но я его терпеть не могу, сразу принимаюсь чихать. Вот и в этот раз…

– Будь здорова, девочка моя.

Я открываю глаза и вижу, что напротив моей кровати сидит Сюзанна. Моя здешняя мать. Знает ли она о том, что это меня ей пришлось оставить в корзинке на пороге трактира «Рог и Единорог»? Я вижу, какие заплаканные у нее глаза, и все понимаю.

– Здравствуйте, Сюзанна, а который теперь час? Апчхи!

– Десять утра. Ты проспала два дня, доченька… Ты ведь позволишь так называть себя мне, твоей преступной матери, бросившей тебя на произвол судьбы?!

– Ну, конечно, Сю… мама. Ну, только не надо плакать. Так получилось. Я же знаю местные неписаные законы: девушку, забеременевшую вне брака, до смерти забивают камнями. Кто бы тогда стал экономиссой Кастелло ди ла Перла и радовал нас чудесным желе из черной смородины? Или козьим сыром с пряностями? Я не обижаюсь и не сержусь. Одно мне только непонятно: почему Фигаро, мой отец, не женился тогда на тебе? Он же, наверное, любил тебя?

– И сейчас любит, – вздохнула Сюзанна. – Но в то время он был не свободен. Именно его жена была тогда экономиссой замка. А разводы в Старой Литании запрещены под страхом смертной казни. Его жена умерла от горячки, но перед тем прошло десять долгих лет, источивших мое сердце страданиями и думами о тебе.

– А что вам мешает пожениться сейчас?