Принцесса Трои

– Сестра, как считаешь, смог бы я покинуть Энону, если бы меня самого не бросили умирать?

Неужели все это начали мать с отцом?

Мы миновали небольшой дом – глиняные стены, черепичная крыша, двухэтажный, совсем маленький – очень похожий на дома моей родины. Слева показался еще один. Всего через несколько метров улица стала уже; дома стояли все ближе, пока не встали вплотную, точь-в-точь как в сердце Трои.

Мимо промчалась стайка девочек, всего на три или четыре года младше меня, они играли в пятнашки и весело перекрикивались.

Мы так похожи и все равно будем убивать друг друга.

Наш путь пересекали другие улицы. Пастух посохом направлял нам навстречу с полдюжины коз, и я чувствовала прикосновение их шерсти, когда мы проходили мимо.

Я пыталась придумать, что сказать царю и Елене, и боялась, что подберу не те слова или что даже верные слова ничего не изменят.

Примерно через полмили улица стала шире и вскоре вывела нас на площадь, где отдельно от остальных стоял дом, который я видела в пророчестве. Он оказался не таким уж и большим, особенно в сравнении с дворцом отца, но явно был величественнее любого из тех, что я видела здесь до сих пор. Фасад ровняли мраморные колонны, которые поддерживали балкон, огороженный деревянными перилами. Над балконом нависала черепичная крыша.

Три ворона приземлились на перила.

В Трое в таком доме жила бы знатная семья, но здесь это была резиденция царя. Навстречу нам вышли люди, в том числе Менелай и Елена.

– Ах, – только и смог выдохнуть Парис.

Губы Елены приоткрылись. Выражение ее лица оставалось, как у умиротворенного младенца, огромными глазами наблюдающего за миром. Я увидела ту же тоску, которую заметила на Иде: «Молю тебя – дополни меня, сделай меня цельной».

Мог ли хоть кто-то исполнить это ее желание? Могла бы я это сделать?

Нет. Когда ее глаза остановились на моем брате, они расширились. Царица улыбнулась и изменилась, словно ночь обернулась днем.

Я тоже посмотрела на него.

Он стал выше, чем был мгновение назад. Плечи будто расправились и казались шире, слабый подбородок окреп, а кожа светилась, словно внутри зажглось солнце.

Должно быть, дело рук Афродиты.

Елена потянулась было к моему брату, но затем одернула себя, с явным удивлением глядя на собственные пальцы. Затем она обвила правой рукой левую руку своего мужа и повернулась к нему, а улыбка ее потускнела, став простым проявлением вежливости.

Глаза Париса были прикованы только к Елене. Менелая он просто не замечал, словно того там и вовсе не было.

Обветренное лицо царя оказалось красивым, кожа его походила на глину, уже застывшую, но еще не обожженную. У него был маленький рот, глубоко посаженные глаза и вьющаяся каштановая борода, которая поседеет к тому времени, когда он войдет в Трою, чтобы вернуть свою жену.

Я едва могла дышать. Менелай убьет многих троянцев, включая Деифоба – заклятого врага Гелена.

Но сейчас он был просто хозяином, чтящим традицию гостеприимства. Громкий голос царя пронесся над площадью:

– Гости! Возрадуемся!

Над Парисом и Еленой закаркали вороны:

Небо пустое даров не приносит,
Но каждого манит к себе безделушка,
Что радует глаз, хоть и нету в ней пользы.
Эти двое друг друга достойны.

Высвободившись из объятий Елены, Менелай подошел к нам и хлопнул Париса по плечу.

– Многие смотрят на мою жену так же, как и ты.

Мой брат тяжело сглотнул, я увидела, как дернулся его кадык.

Царь только рассмеялся.

– Ее красота затмевает звезды. Добро пожаловать в Спарту! Ты и твоя буйноволосая спутница, должно быть, голодны?

Я постаралась пригладить волосы, отчего те, вероятно, только больше стали походить на птичье гнездо.

– Моя сестра уже ела, в отличие от меня. Бедное создание, лишенное рассудка, она заглотила горсть земли.

Вот подлец! Он хотел убедиться, что мне никто не поверит.

Я усложнила себе задачу, просто забыв взять гребень.

Елена говорила так тихо, что мне пришлось хорошенько прислушаться, чтобы разобрать слова.

– Пожалуйста, входите.

Если я потерплю неудачу, ее плач над раненым Парисом тоже будет едва слышен.

Мы вошли в дом, и хозяева устроили для нас пир наскоро. Елена и несколько слуг расставили блюда на низких столиках в гостиной. Мы обедали с Менелаем и двенадцатью его приближенными, и я была единственной женщиной, разделявшей с ними трапезу, – и то только потому, что была гостьей. Здесь, как и в Трое, женщины и девушки не ели вместе с мужчинами.

Со своего места Парис наблюдал за Еленой, пока та переходила от стола к столу. Царь попросил брата рассказать о его путешествиях. Со мной никто даже не пытался заговорить.

Парис представил нас как царевича и царевну Трои и сказал, что я забрела далеко от города.

– Я последовал за ней и позволил ей вести меня. Если попробовать заставить Кассандру что-либо сделать, она тут же начнет плакать и причитать. Она была хорошей сестрой, пока боги не послали ей безумие. – Он одарил меня лучезарной улыбкой.

Мерзавец!