Принцип неопределенности

Корпорации создают нейроядра уже тысячелетиями. Это крайне сложная и кропотливая работа, описать которую подробно Свельда не смогла ни в одной детали, да я её об этом и не расспрашивал — бесполезно. При этом каждое нейроядро, сходящее с конвейера, отличается от соседнего в силу квантового принципа работы. Впрочем, если бы я использовал слово "магия", это звучало бы ни на йоту более информативно. Жаль. Сильно отличающиеся ядра бракуют: процент доходит до 90%, и чем сложнее ядро, тем больше доля брака. Иногда отличия слабо заметны, иногда они сильно влияют на характер поведения дроида — так R2D2 явно выделялся на общем фоне.

В то же время разработчики находятся в дилемме: покорные, послушные дроиды обладают очень малой эффективностью, поскольку не способны принимать собственные решения. Достаточно самостоятельные и умные дроиды могут просто послать в далекое пешее эротическое путешествие своих хозяев. А может случиться происходившее пятьдесят лет назад на Корусанте — Великая революция дроидов. Для этого достаточно одного "умника". Упомянутую проблему решал Орден джедаев.

После этого инцидента была сформирована Республиканская комиссия по искусственному интеллекту (РКИИ), которая как Гестапо следило за всеми работающими с ИИ как в Республике, так и за её пределами. Зимнее безмолвие галактике не угрожало. Пока. Никому не удержать джина в бутылке.

Путешествовать, по её словам, было просто: вводишь в навикомп пункт назначения, он жужжит, и через десять-тридцать минут ты летишь в гиперпространстве. Несколько десятков таких скачков — и ты на месте. Вот только никакой другой комп не мог быстро вычислять прыжок, обычный корабельный думал-бы сутки, а к этому моменту вводные изменялись. И к этой коробочке был желателен навигатор или пилот, имеющий квалификацию навигатора. И он должен был знать высшую математику.

Ивендо по громкой связи охрипшим, каркающим голосом объявил:

– Всем-всем! Приготовиться, мы взлетаем.

Корабль задрожал, мы медленно отрывались от поверхности планеты. Ощущение поначалу напоминало взлет пассажирского самолета, но наш пилот повел резче, сила инерции делала тело тяжелым и обманывала вестибулярный аппарат.

– Они никогда не включают компенсатор перегрузки до того, как не заработают основные двигатели, — выразила недовольство Свельда, побледневшая от перегрузки. — В Республике за такое штрафуют.

– А мне нравится чувствовать, что мы взлетаем. Движение должно чувствоваться, иначе какой в нем смысл? До тех пор, пока о нем не узнаешь — его как бы и нет.

– Смысл в процессе, а не в результате? — предположила девушка.

– Довольно глупое противопоставление, поскольку адекватно не обосновано наличие смысла в самом начале движения. — улыбнулся я. — И я буду очень рад, если ты сможешь найти смысл в слове „смысл“. Как и вообще в любом слове.

– Я поняла, что ты умник. Не стоит это выпячивать. — отчитала она меня. — На этой ужасной планете сила тяготения почти в полтора раза больше стандартной[1]. Любой рывок — и к ней добавляется еще и перегрузка. Это вредно для здоровья!

– Я не заметил.

Проблем с силой тяжести я за все это время не испытывал. Но я и не был знаком с тем стандартом, от которого здесь принято отсчитывать норму. Одно дело в обезьянках, а другое — в попугаях. Если привык к одним из них, разумеется.

– Потому что ты не человек и возможно даже не представитель родственных ему подвидов, – удивила она меня.

– Привык считать себя человеком, — пожал я плечами.

Перегрузка резко пропала. Как будто её никогда и не было, более того, я даже почувствовал какую-то легкость во всём теле. Я должен был, вероятно, сказать, что неожиданно, но неожиданным для меня это вовсе не было. Когда ближайшее будущее воспринимается, как часть настоящего, недолго и сбросить часть шифера с крыши. Во всяком случае, сосредоточиться на чём-то становится сложнее, а мысли расплываются, становятся нечеткими — требуется усилие, чтобы перестать завороженно наблюдать эти вероятности. Как шум вентиляторов или компрессора холодильника — он раздражает, если только обращать на него внимание. Но стоит зациклиться, и он сведет тебя с ума. Как одинокая капля, регулярно разрывающая тишину...

– Ты вырос среди людей? — Свельда забралась ко мне на колени.

– Да, это так, — это сойдет за неплохую легенду в будущем, решил я.

Зазвучала громкая связь.

– Штурман, пройди в машинное отделение.

– Свельда, меня вызывают, — я пошел вниз в машинное, с сожалением перенеся зелтронку на диван.

Дверь была открыта, в помещении находились Ивендо с Травером. Я машинально отметил толщину люка — хотя он и полый, разумеется, но жесткости ему было не занимать.

– Поможешь лейтенанту с ногой, заодно получишь инструктаж. Пока мы выходим на орбиту, — встретил меня Травер.