Принципы экономики. Классическое руководство

Помимо роли стимулов и ограничений, мы обсуждали центральную роль знания. Мы видели, как в странах со свободной рыночной экономикой гигантские многомиллиардные корпорации низвергаются, иногда доходя до банкротства и исчезновения, потому что их знания об изменившихся обстоятельствах и последствиях таких изменений отставали от знаний новичков-конкурентов.

Хотя факты важны, осознавать их последствия еще важнее, и именно это имеет значение в понимании экономики. Например, корпорация Eastman Kodak более столетия была международным колоссом фотоиндустрии — тем не менее она рухнула с появлением цифровых камер, которые уничтожили рынок для многих продуктов Kodak, предназначенных для устаревшей пленочной технологии. Однако дело было не в отсутствии знаний о цифровых фотоаппаратах (их как раз изобрела сама Eastman Kodak), а в неумении предвидеть последствия этой радикально новой технологии. Другие компании развили ее потенциал до такого уровня, что Eastman Kodak обанкротилась. К числу этих компаний относились не только традиционные производители фототехники вроде Nikon и Canon, но и корпорации, ранее не имевшие отношения к фотоиндустрии, но приступившие к производству цифровых фотокамер, — например, Sony и Samsung.

Словом, решающими в рыночной конкуренции оказываются знания и идеи, а не то, что какие-то компании уступают место соперникам (в индустрии фототоваров или любой иной). Общество получает выгоду, поскольку некоторые бизнес-решения основываются на более четком понимании экономических реалий времени и обстоятельств. И именно соответствующие этим реалиям предприятия выживают, чтобы использовать ограниченные ресурсы альтернативным образом.

Мы наблюдали, как в странах с плановой экономикой плановики были задавлены необходимостью установить буквально миллионы цен и постоянно менять их в ответ на бесчисленные и часто непредвиденные изменения обстоятельств. Неудивительно, что они так часто терпели поражение. Странно, что кто-то вообще ожидал от них успеха, если учесть огромный объем знаний, который требуется сосредоточить в одном месте у одной группы людей, чтобы такая модель смогла как-то работать. Ленин был лишь одним из многих теоретиков, которые на протяжении столетий воображали, что государственным чиновникам будет легко руководить экономической деятельностью. Проведя всего несколько лет у власти, он же первым непосредственно столкнулся с экономическими и социальными катастрофами, к которым ведут такие представления, по его собственному признанию.

Если учесть решающее преимущество знаний и идей в рыночной экономике (даже если они появляются у людей, рожденных и выросших в бедности, как создатели сетей розничной торговли Джеймс Кэш Пенни или Фрэнк Вулворт), мы понимаем, почему рыночные экономики так часто превосходят те экономики, которые зависят от идей, исходящих исключительно от узкой элиты по рождению или идеологии. Хотя рыночные экономики часто называют денежными, в большей степени они относятся к экономике знаний, поскольку деньги для поддержания новых идей, технологий и методов организации труда всегда можно найти, даже если эти инновации создавали люди без средств, будь то Генри Форд, Томас Эдисон, Дэвид Паккард или другие. Капитал при капитализме найдется всегда, а вот знания и идеи — редкая и драгоценная вещь при любой экономической системе.

Не надо воспринимать знания узко, как какую-то информацию в распоряжении интеллектуалов и ученых. Не следует уподобляться изображению Бенджамина Джоуитта, главы Баллиол-колледжа при Оксфордском университете, о котором сложили стишок:

Сначала я. Джоу-итт зовут меня.

Нет ничего, чего не знал бы я.

Я здесь директор и скажу заранее:

Чего не знаю я — то и не знание[160].

На самом деле интеллектуальные круги не знают многого из того, что жизненно важно для функционирования экономики. Конечно, можно легко пренебрегать обыденными знаниями, которые часто оказываются решающими, и задавать вопросы типа «Ну и сколько нам нужно знать, чтобы сделать гамбургер?» Однако без причин компания McDonald’s не стала бы многомиллиардной корпорацией с тысячами ресторанов по всему миру, ведь вокруг было множество соперников, которые отчаянно и безуспешно пытались сделать то же самое, но иногда не зарабатывали достаточно даже для того, чтобы просто оставаться в бизнесе. Любой, кто изучает историю этой франчайзинговой сети[161], поразится тому количеству знаний, идей, организационных и технологических новшеств, финансовых импровизаций, всемерных усилий и отчаянных жертв, которые вылились в колоссальный экономический успех от продажи нескольких вполне обычных пищевых продуктов.