Механизмы рынка безличны, но выбор человека такой же личный, как и любой иной. У журналистов сейчас модно ссылаться на «прихоть рынка» — словно в этом есть что-то отличное от желаний людей, — как некогда было модно защищать «производство для использования, а не для прибыли», будто прибыль можно получить, производя вещи, которые люди не смогут или не захотят использовать. Настоящий контраст заключается в выборе, сделанном людьми за себя, и выборе, который сделали за них другие, решившие, что они вправе определять, что этим людям нужно «на самом деле».
В условиях дефицита желания всех людей не могут быть удовлетворены полностью независимо от того, какую экономическую систему или государственную политику мы выбираем, и от того, беден человек (или общество) или богат, мудр или глуп, благороден или подл. Конкуренция между людьми за ограниченные ресурсы неизбежна. Дефицит означает, что у нас нет возможности выбирать, будет ли в нашей экономике конкуренция. Она будет, и это единственно возможный вид экономики, а
Экономические институты
Большинство людей не осознают, что конкурируют при совершении покупок, думая, что сами решают, сколько разных вещей и по какой цене приобретать. Однако дефицит приводит к тому, что они конкурируют с другими людьми, даже полагая, что принимают решения о покупках исключительно исходя из наличия у них денег.
Одно из побочных преимуществ конкуренции и разделения ресурсов посредством цен — отсутствие у людей чувства соперничества, поэтому они не испытывают враждебности, которую подобное соперничество может породить. Например, для строительства протестантской и католической церквей понадобятся одни и те же строительные материалы и одинаковые трудозатраты. Если протестантская община собирает деньги на свою церковь, она, вероятно, озаботится тем, какую сумму удастся собрать и сколько нужно для того проекта, который им хотелось бы реализовать. Однако стоимость строительства может заставить их отказаться от каких-то задумок, чтобы уложиться в бюджет. Но вряд ли протестанты обвинят в этом католиков, хотя именно конкуренция с католиками за те же самые строительные материалы и делает цены выше.
Напротив, если бы строительством церквей и передачей их различным религиозным группам занималось государство, протестанты и католики, несомненно, конкурировали бы за подобную щедрость, и у них не было бы никаких финансовых стимулов жертвовать своими строительными планами. Вместо этого появляется стимул максимально убедительно обосновать необходимость удовлетворить все их желания, политически мобилизовать своих сторонников, настаивать на получении желаемого и возмущаться любым предложением умерить свои аппетиты. Неизбежный дефицит материалов и рабочей силы по-прежнему будет ограничивать возможности строительства, но теперь этот лимит навязывается политически, а все считают ситуацию соперничеством.
Конечно, Конституция Соединенных Штатов не позволяет американскому правительству строить церкви для религиозных групп — несомненно, чтобы предотвратить именно такое политическое соперничество, злобу, а иногда и кровопролитие, к которому подобное приводило в других странах и в другие времена. Однако тот же экономический принцип применим и к группам, сформированным на основе не религии, а этнической принадлежности, географического региона или возраста. Все они фактически конкурируют за одни и те же ресурсы просто потому, что этих ресурсов недостаточно для всех. Тем не менее косвенная конкуренция (когда вы сообразуете собственные требования с размерами своего кошелька) очень отличается от прямой (когда вы наблюдаете, что ваши желания получить государственные льготы непосредственно пресекаются соперничающими притязаниями какой-то другой группы). Автоматическое нормирование, производимое ценами, не только, как правило, снижает социальные и политические трения, но и обеспечивает б
Нормирование с помощью цен также ограничивает размер притязаний каждого человека на продукцию других людей до той величины, которую создает для других его собственная производительность, то есть до его дохода. Регулирование цен, субсидии и прочие меры, заменяющие распределение с помощью цен, ослабляют стимулы к такому нормированию. Вот почему при бесплатном или льготном медицинском обслуживании люди даже с незначительными недомоганиями обращаются к врачам, а фермеры, получающие в рамках ирригационных проектов субсидируемую государством воду, тратят ее на выращивание водоемких культур, которые никогда не стали бы выращивать, если бы им приходилось платить за воду полную стоимость.