Природа боится пустоты

Тысячу лет Запад пребывал в убежденности, что знает всё необходимое, и пытался построить завершенное философское здание из нескольких полученных фрагментов. Работа шла сразу по многим направлениям — мистицизм, теология, римское право, риторика, — но скудность результатов определенно не устраивала самих европейцев. Наконец в середине средневековья они получили от арабов большинство текстов Аристотеля, причем сразу в виде полностью законченных и прокомментированных систем, сконструированных исламскими мыслителями. Эта новая мудрость чуть не раздавила хрупкие интеллектуальные конструкции христианского Запада, но ее все же удалось приспособить под уже существующие философские формы, расширив их физикой, биологией, медициной, математикой, семантикой и многим другим. Разумеется, это еще никак нельзя было называть наукой в хоть сколько-то современном понимании, поскольку почти все имеющиеся у европейцев знания за исключением грамматики, математики и астрономических наблюдений (а также связанных с ними дисциплин, наподобие теории музыки) представляли собой смесь суеверий, выдумок и невежества. Тут важно, что само единое философское здание все же смогло устоять, и тем самым лишь укрепило западную мысль в том убеждении, что рациональная система может и должна быть единственной, цельной, всеобъемлющей и непротиворечивой. Позже, когда вместе с Возрождением на Запад придут, наконец, и грандиозные восточные неоплатонические учения, они обретут многих последователей среди интеллектуалов-гуманистов и художников, но одновременно встретит жесткий отпор со стороны уже сформированной аристотелевской традиции. Именно борьба с неоплатоническим взглядом на мир (равно как и желание вернуться к чистому Аристотелю, неиспорченному бессильной христианской схоластикой) станет одним из важнейших факторов формирования новой европейской науки. Но до всего этого оставалась еще тысяча лет.

Пока же европейская мысль начала углубляться в последовательное дихотомическое деление понятий. Это давало возможность натянуть цепь бытия от высшего рода к самым низшим объектам и расположить все промежуточные роды и виды на соответствующих ступенях бытия. В своем «Введении» Порфирий приводит древовидную иллюстрацию такого процесса.

В качестве высшего рода определена субстанция, которая делится на два вида по признакам «телесная» и «бестелесная» (необходимо понимать, что любой род предполагается делящимся на виды, но и вид, если он не является наинизшим, может разделяться на еще более мелкие виды, по отношению к которым он в таком случае становится родом). Телесная субстанция, то есть «тело», делится на два вида по признакам «одушевлённое» и «неодушевлённое». Одушевленное тело, то есть «организм», делится на «чувствующее» и «бесчувственное». Чувствующее тело является животным, которое может быть «разумным» и «неразумным». Разумное животное называется «человеком», и в данной цепи понятий он уже не может рассматриваться как род, поскольку состоит из отдельных индивидов (конкретный человек по имени Сократ, конкретный человек по имени Платон и так далее), то есть представляет собой совокупность отдельных объектов, а не понятий.

Благодаря своей наглядности дерево Порфирия часто появлялось во многих книгах по логике. Авторы могли добавлять отдельные уровни в соответствии со своими воззрениями, но общая структура всегда оставалась неизменной, поскольку составляла познавательную (эпистемологическую) основу ранней схоластики. Реальная полезность такого древовидного шаблона представляется, однако же, весьма сомнительной. Во-первых, постоянное разделение строго на два рода является чересчур сильным упрощением, которое по большей части лишь запутывает и усложняет реальную проблему. А, во-вторых, в большинстве случаев (если мы говорим не о человеке, а о каком-то менее очевидном понятии) совершенно неясно, где именно следует прекратить деление и остановиться: все зависит лишь от силы воображения. Обе эти проблемы, однако же, не казались чем-то значимым, поскольку спекулятивная философия мало обращалась к чувственному миру. Истинная реальность такова, какой она мыслится логически, а если наблюдаемые явления не соответствуют рациональной схеме, то необходимо почитать, что говорили об этом Платон и Аристотель, а также Священное Писание и Отцы Церкви. Далее, на основе прочитанного, если ранее оно было понято неверно, следует сконструировать новое дерево понятий.