Природа и человек в древнем Египте

В отличие от Долины, где высокие и мощные разливы в неолите резко ограничивали потенциальное жизненное пространство, в Дельте в V тыс. до н. э. имелись обширные сухие территории, удобные для заселения [Butzer 1959с, S. 73 (31)]. В то же время похоже, что и в Нижнем Египте массовой колонизации накануне перехода к государству предшествовал промежуточный этап распространения людей вдоль граничивших с пустынями окраин Дельты, где скопления населения, как свидетельствует Меримде-Бени-Саламе, могли достигать внушительных для неолита размеров. Показательно, что упадок этого крупного маргинального нижнеегипетского "протогорода", наступивший в конце V тыс. до н. э., совпал с ростом числа поселений непосредственно в пойме Низовья [см.: Butzer 1959с, S. 77 (35)] — факт, который, не исключено, иллюстрирует происходивший в тот период отток племен с периферии во внутренние области Дельты. Очевидно, как и в Долине, в Нижнем Египте одной из причин длительной задержки выходцев из саванн на подступах к вмещающему ландшафту будущей фараоновской цивилизации явилась благоприятная экология прилегавших к нему территорий, которая обеспечивала возможность еще долго вести отчасти прежний образ жизни, постепенно, без большого риска для собственного существования переходя к новой системе хозяйствования: жители того же Мерим-де, например, наряду с земледелием и одомашниванием животных по-прежнему весьма активно практиковали привычные для обитателя саванны охоту и собирательство.

Итак, рассмотренное сочетание естественных условий в пойме неолитического Нила и в ее ближайших окрестностях, а также характер археологических данных, имеющих отношение к географии заселения додинастического Египта первобытными племенами Северо-Восточной Африки, дают основания для предположения, что это заселение происходило в два этапа. Оккупацию нильской поймы в IV тыс. до н. э., по-видимому, предваряла продолжительная стадия обживания ее окраин, сопровождавшаяся относительно медленным перемещением отдельных групп людей собственно на заливные земли, причем в Дельте, которая в неолите оставалась гораздо более доступной для человека по сравнению с Верхним Египтом, последняя тенденция, как представляется, должна была получить несколько большее развитие. При этом общие сдержанные темпы переселения неолитических охотников и собирателей в египетскую долину Нила в V тыс. до н. э., которые как будто бы удостоверяет доступный археологический материал, с точки зрения влияния климатического фактора на соответствующие миграционные процессы мы вправе поставить в прямую связь с пиком большого атлантического температурного оптимума [см., например: Клименко и dp. 19966, с. ИЗ].

В целом средне- и поздненеолитический этап взаимодействия природной среды и человека в Египте в контексте социоестественной истории можно квалифицировать как период социально-экологической стабильности, которая в системе представлений СЕИ характеризуется относительным равновесием в природе, в обществе, а также между природой и обществом [Кульпин 1993, с. 64].

Экологическое равновесие в египетской долине Нила, устойчивое по крайней мере во второй половине V — первой половине IV тыс. до н. э., гарантировалось, думается, тремя основными условиями: 1) теплым и влажным климатом Северо-Восточной Африки, еще не вступившим в фазу резкого похолодания с сопутствовавшей ему аридизацией [В. В. Клименко: личное сообщение]; 2) качественно не менявшимся уровнем разливов Нила: хотя в Нижней Нубии примерно с начала и вплоть до середины голоцена он понижался, по некоторым оценкам, в среднем на 2 м за тысячелетие [de Heinzelin 1968, р. 49, fig. 5], для более просторной египетской Долины и особенно для обширной плоской Дельты такие темпы сокращения половодий не могли иметь существенного значения; 3) относительно стабильным уровнем Средиземного моря, предохранявшим неолитическую дельту Нила от заболачивания и затопления [Stanley, Warne 1993b],

Судить о характере общественных отношений в Египте в неолите у нас, к сожалению, нет возможности. Вместе с тем вполне очевидно, что никаких аномальных социальных напряжений, которые можно было бы истолковать как симптом потери социального равновесия и перехода общества на новый уровень самоорганизации и которые отчетливо засвидетельствованы лишь памятниками пред- и раннединастического времени, в V — начале IV тыс. до н. э. среди населения бассейна египетского Нила не возникало. В пользу того же заключения говорят и отсутствие письменности, и явно не прогрессировавший технологически хозяйственный уклад каменного века, и невыраженность признаков общественного расслоения.