Природа хрупких вещей

Весь январь и весь февраль я пытаюсь принять истину, что Мартин не испытывает эмоциональной привязанности ни ко мне, ни к Кэт. Возможно, он никогда нас не полюбит. С приходом марта запахло весной. И я принимаю решение: я должна смириться с тем, что Мартин никогда не изменится. Каждый день напоминаю себе обо всем том, что я имею. У меня есть Кэт, этот дом, сытная пища, хорошая одежда, теплая постель, в которой не страшно спать. У меня есть книги для чтения, сад, красивая кухня, оборудованная всем необходимым для приготовления вкусных блюд. Море — рядом, в каминах всегда пылает огонь. У меня есть фарфоровые чашки, авторучки, заправленные чернилами, и муж, который меня не бьет.

Всего этого более чем достаточно, убеждаю я себя снова и снова. Особенно в сравнении с тем, что я имела раньше.

Приближается первая годовщина нашего супружества, о которой Мартин даже не вспоминает. И я принимаю твердое решение: каждое утро, до конца своих дней, просыпаясь, я буду говорить себе, что мне вполне хватает того, что у меня есть. Мама в письме, которое она написала мне по случаю моей первой годовщины замужества, спрашивает, хорошо ли я живу. И я отвечаю, что счастлива, как никогда. И я действительно счастлива. О прошлом мы не вспоминаем. Какой смысл?

Март сменяет апрель. Мартин уезжает чаще, но мне все равно. Мы с Кэт по-своему проводим время, и я рада, что теперь она шепотом разговаривает со мной — целыми законченными предложениями — весь день. Словно она тоже пришла к согласию с самой собой, смирилась со своими утратами и находит во мне приемлемое утешение. Я слышу от нее такие фразы, как «Я не хочу яйца», «Мне нравится синяя лошадка на карусели», «Мне нужны новые книги». Мартин для нас все равно что призрак, но в доме тем не менее спокойно, мирно и тепло.

Сейчас середина апреля, вторник. Мартин в отъезде — как обычно, — и мы с Кэт после обеда сначала идем в библиотеку, потом долго гуляем по Маркет-стрит, едим мороженое, затем наведываемся в Дом бабочек, чтобы Кэт своими глазами увидела чудо превращения куколки в красивую взрослую особь.

Ближе к вечеру мы возвращаемся домой. Я поздравляю себя с тем, как прекрасно я устроилась в своей новой жизни. Даже начала ценить то, что могу посвящать себя заботам только об одном человеке — о Кэт, что мне, в отличие от других матерей и жен, не приходится разрываться между мужем и ребенком. Идя по Мишн-стрит к остановке трамвая, мы видим, как из экипажей выходят потрясающе нарядные женщины и мужчины, решившие отужинать в отеле «Палас», перед тем как посетить представление в оперном театре. Судя по афишам, в городе гастролирует Энрико Карузо, исполняющий партию дона Хосе в «Кармен». На улицах много ярко одетых людей с коньками через плечо. Готовясь к маскараду, что состоится вечером в Павильоне механики, они похваляются друг перед другом своим мастерством, спорят, кому из них достанется приз в тысячу долларов. Атмосфера праздничная, все чего-то ждут, на что-то надеются.

До дому мы добираемся в сумерках. Кэт сразу же поднимается в свою комнату, а я решаю выпить чаю, прежде чем заняться ужином. Мартин уехал два дня назад, думаю, он будет отсутствовать еще два-три дня. А может, и четыре. Я привыкла к тому, что почти ничего не знаю о его командировках, да и вообще о том, в чем заключаются его обязанности агента по оценке рисков для страховой компании. Дома он никогда не рассказывает о своей работе, не ведет разговоров по телефону с клиентами или сослуживцами, не получает корреспонденции, связанной с его профессиональной деятельностью. Несколько месяцев назад он наконец-то объяснил мне, что для рабочей переписки использует абонентский почтовый ящик.

В дверь звонят. Гостей я не жду и, направляясь к входной двери, предполагаю, что, возможно, это Либби явилась с очередным благотворительным визитом: время от времени она удостаивает меня такой чести. Но, отворив дверь, я вижу на крыльце невысокую блондинку с заметно выпирающим округлым животом — на седьмом или восьмом месяце беременности. Она тяжело отдувается. Наверное, запыхалась, а может, заблудилась.

— Что вам угодно? Могу я чем-то помочь? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает женщина. — По крайней мере, надеюсь. Это дом Мартина Хокинга?

— Да. Перед вами миссис Хокинг.

— А мистер Хокинг дома?

Очень странно. К Мартину сюда сроду никто не приходил.

— Боюсь, что нет, — говорю я. — Может, я все-таки чем-то могу помочь?

Гостья колеблется. Видимо, не уверена, что стоит объяснять цель своего визита.

— Вы случайно не знакомы с моим мужем, Джеймсом Бигелоу? — спрашивает она спустя несколько секунд.

— Боюсь, что нет, — качаю я головой.

Женщина в растерянности кусает губу.

— Просто мистер Хокинг попросил моего мужа об услуге. Джеймс уехал и отсутствует уже дольше, чем я рассчитывала. Мне… мне что-то тревожно.

Я не знаю, как помочь этой женщине, но мне ее жаль: она вот-вот свалится от изнеможения.

— Входите, прошу вас, выпейте чаю.

Женщина в нерешительности мнется на пороге, но потом ступает в холл.