Природа советской власти. Экологическая история Арктики

26 апреля 1986 года взорвался один из реакторов Чернобыльской АЭС, вызвав беспрецедентный уровень радиационного загрязнения атмосферы. Советское правительство пыталось скрывать информацию о катастрофе, прежде чем было вынуждено прибегнуть к помощи сторонних участников953. Горбачев использовал Чернобыльскую аварию в качестве повода для разговора о прекращении ядерной гонки. Выступая в Мурманске в октябре 1987 года, он высказал идею о демилитаризации Арктики и продвижении международного сотрудничества в области социально-экономического развития, науки и защиты окружающей среды954.

Реакцией жителей Кольского полуострова, как и других советских граждан, на Чернобыльскую катастрофу стал растущий скептицизм по поводу дальнейшей судьбы атомной энергетики955. Статья в местной печати, вышедшая через два года после аварии, указывала на то, что люди считали Кольскую АЭС «опасным соседом». Автор публикации ругал молчание общества, но при этом пытался убедить читателей в безопасности станции956. В противоположность страхам горожан перед атомной энергией, кольские оленеводы не разделяли беспокойства скандинавских саамов о том, что радиоактивные осадки из Чернобыля попадали в лишайники, на копыта оленей и в итоге поступали к человеку через потребление оленины957.

Более того, после Чернобыльской аварии захоронение ядерных отходов в Арктическом океане продолжилось и даже интенсифицировалось в годы перестройки958. Данные о захоронениях стали известны только после распада СССР. Отвечая на общественное давление, в 1993 году Алексей Яблоков – советник президента России Бориса Ельцина и один из ведущих российских экологических активистов – выпустил отчет, в котором подробно описал места небезопасного хранения радиоактивных отходов959.

Результаты были потрясающими. С середины века Северный флот и Мурманское пароходство выпускали отходы, равные 38 450 терабеккерелей (38 450 трлн ядерных распадов в секунду) радиационной активности. Отходы включали в себя не только загрязненные вещества, но и 16 старых реакторов, в некоторых из которых находилось отработанное топливо. Власти также хранили большое количество отходов в плавучих контейнерах в самой Мурманской области. Они представляли собой несколько старых кораблей, пришвартованных в Кольской бухте, а также наземных контейнеров рядом с закрытыми военными городами. На заправочном судне «Лепсе» находилось примерно 30% активных изотопов, выброшенных во время чернобыльской катастрофы, а в полуразрушенном хранилище в бухте Андреева было захоронено более двадцати семи миллионов кюри (около одного млрд терабеккерелей) радиоактивности960. Кольская АЭС производила больше ядерных отходов, чем военно-морские и транспортные суда. По некоторым оценкам, на самой АЭС в 2010 году находилось более 47 700 терабеккерелей961.

Невообразимо большое количество радиоактивных отходов, аккумулировавшихся на Кольском полуострове и около него, выделяло отравляющие вещества, влиявшие на здоровье людей и окружающую среду. Установить связь между радиоактивным излучением и болезнью можно было только у тех, кто получал вредные дозы радиации непосредственно близко к источнику ядерной энергии. Напротив, латентное влияние радиации было незаметным. Все больше людей страдало от сопутствующих заболеваний, которые можно оценить только в совокупности, поскольку человек не мог провести прямую взаимосвязь между конкретными заболеваниями, например раком щитовидной железы, и радиацией. Заболевания лишайников, птиц и других биологических видов еще более трудно атрибутировать как следствие длительного контакта с малыми дозами радиации.

Невидимая атомная энергия влияла на тело человека. Действия правительства и руководителей промышленности также не позволяли сформулировать проблему радиоактивного загрязнения. Описывая «советские и постсоветские ответы на Чернобыльскую аварию», медицинский антрополог Адриана Петрына писала, что «государственная власть, как и раньше, стремилась сделать тело и поведение граждан более предсказуемыми и понятными, так же как и создание непредсказуемых и непонятных пространств, как намеренно, так и ненамеренно. Биологическая жизнь населения оказывается плохо артикулируемым вопросом. Советские чиновники засекречивают медицинскую статистику. Люди поэтому становятся все более неуверенными в том, к каким группам здоровья они принадлежат и насколько они больны или здоровы»962. Те, кто проживал в радиационной зоне, зачастую испытывали большее доверие к власти, фактически несущей угрозу их здоровью.