Природные катастрофы и пришельцы из космоса

Было бы слишком просто отмахнуться от большей части их аргументов, высокомерно процедив, что, мол, они не являются специалистами по древнеиндийской проблематике и, следовательно, допускают тривиальные фактические ошибки либо пользуются сведениями из устаревших и явно неверных источников. Приведем хотя бы несколько примеров.Эрих фон Дэникен совершенно определенно не прав, когда утверждает, что древнеиндийский эпос «Махабхарата», на который он часто ссылается в своих рассуждениях, является древнейшим литературным памятником, поскольку, как он заявляет, «даже по самым осторожным оценкам возраст его основных частей определяется минимум в 5000 лет»176. Подавляющее большинство индийских и европейских специалистов пришли к заключению, что это гигантское литературное произведение приобрело тот вид, в каком оно нам известно, лишь где-то в первые столетия нашего летосчисления, хотя некоторые его части своими корнями могут уходить и в более далекие эпохи, вероятно, вплоть до первой половины 1-го тысячелетия до н. э.Столь же ошибочны и представления Раймонда Дрейка о возрасте эпоса «Рамаяна». Дрейк существенно искажает факты, когда в своей книге «Боги и космонавты на Древнем Востоке» описывает «воздушное нападение» Рамы на остров Ланку177. Чтобы попасть на этот остров, Рама, добивавшийся освобождения своей супруги Ситы, похищенной демоном Раваной, должен был, согласно эпосу, построить со своей обезьяньей армией мост через морской пролив, и лишь его союзник Хануман море просто перепрыгнул; но ведь он был сыном бога ветра, для которого нет ничего более «естественного», как летать по воздуху.Столь же ошибочны и некоторые представления Людвика Соучека о древних городах на Инде — Мохенджодаре и Хараппе; не было здесь ни «теплоцентрали», ни «распределителя горячей и холодной воды»178, зато имелось множество глубоких и заботливо охраняемых общественных и частных колодцев. И разве правомерно утверждение, будто эта удивительная цивилизация не могла иметь теократической формы правления только потому, что «не может выть теократии с городами без храмов»?179 Ведь даже более поздняя и значительно лучше известная нам ведическая культура, в которой жертвоприношения и обрядность понимались в качестве основного условия сохранения строя, не возвела ни единого храма. Это же относится и к раннему буддизму, джайнизму и даже индуизму.Сторонники теорий катастроф и палеоконтактов в большинстве своих утверждений, касающихся Древней Индии, основываются главным образом на литературе этой страны. Однако работа с древнеиндийскими текстами очень затруднена тем обстоятельством, что лишь небольшое число произведений можно хотя бы приблизительно датировать. Язык большинства из них, санскрит, отличается строго нормализованной грамматикой и не развивался как разговорный. По стадиям его эволюции трудно делать правильные выводы о времени возникновения того или иного произведения. Более того, для рукописей использовался очень недолговечный материал, не выдерживавший в неблагоприятном индийском климате и несколько столетий, а потому рукописи должны были постоянно переписываться. И еще. Почти до начала нашего летосчисления произведения вообще не записывались, а передавались только в устном изложении. Лишь древнейшие ведические гимны, считавшиеся священными и неизменными, сохранились без единой фонетической коррективы. Таким образом, литературные произведения 1-го тысячелетия до н. э. подвергались серьезным текстовым изменениям и, по всей вероятности, постепенно приспосабливались к менявшимся вкусам слушателей.В первую очередь это относится к повествовательной литературе, и прежде всего к эпосам «Махабхарата» и «Рамаяна». Что касается сказания о Раме, то такое утверждение можно далее безошибочно доказать. В древней буддийской версии история о нем звучит совершенно иначе, чем в «Рамаяне», обретшем свою окончательную форму значительно позже. Следовательно, используя эти эпосы в качестве аргументов для тех или иных утверждений, следует учитывать, что хотя их сюжеты и темы достаточно древние, но оформление текста в дошедшем до нас звучании относится к не столь уж отдаленным эпохам, во всяком случае не далее конца 1-го тысячелетия до н. э. То, что Дэникен, Дрейк, Горбовский и Соучек предлагают как примеры наиболее древних литературных произведений, в действительности является плодом фантазии индийских поэтов эпохи начала нашего летосчисления.Указанные авторы, естественно, используют санскритские тексты не в оригинальном звучании, а в переводах. В случае с «Махабхаратой» это особенно заметное неудобство, поскольку перевод Роя 1889 года не слишком точен; в стремлении избежать монотонности и частых словесных повторов Рой местами прибегал к вольному пересказу. Если к этому добавить еще и неизбежные искажения, возникающие при переводе на очередной язык, то вряд ли на основании такого текста можно делать правильные выводы.Нельзя оставить без внимания и метод, которым пользуется прежде всего Дэникен, работая над текстом. Крайняя ненадежность его пересказа и выводов видна при сравнении его трактовки с оригиналом: «Первая книга “Махабхараты” описывает интимную историю незамужней Кунти, которую посетил не только сам бог Солнца, но вскоре и его сын, сияющий, словно само Солнце. Кунти — уже тогда! — боялась публичного скандала... Этот эпизод едва ли стоил бы упоминания, если бы не соответствовал так поразительно эпизоду из жизнеописания Моисея!»180Однако в действительности в 67-й главе первой книги «Махабхараты» этот эпизод рассказан несколько иначе. Кунти внимательно заботилась о брахмане Дурвасе, и тот оказал ей за это особую милость:«Я доволен твоей внимательностью. Вот тебе заклинание, которым ты можешь призвать любого бога; он придет, чтобы осчастливить тебя и зачать с тобой сына. Когда он это сказал, добродетельная девушка призвала бога Солнца. Величественный владыка света оплодотворил ее лоно, и она родила от него сына, увешанного серьгами и доспехами и наделенного божественной красотой, равного богам, сияющего и источающего блеск своим телом, чтобы тот стал лучшим из тех, кто носит оружие. Утаив потом его рождение из-за страха перед родственниками, Кунти этого сияющего мальчика бросила в воду».