Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе

Целью проработки депрессивной позиции является установление внутри младенческого Эго целостного, достаточно стабильного внутреннего объекта. Если этого не происходит, ребенок может приобрести склонность к психическим расстройствам параноидного или маниакально-депрессивного типа. По этой причине депрессивная позиция представляет собой важную границу между точкой фиксации психозов и неврозов.

Кляйн впервые описала параноидно-шизоидную позицию, как предшествующую депрессивной позиции в ходе развития, но позже она пересмотрела свои взгляды и склонилась к тому, что депрессивная позиция может присутствовать с самого начала. В настоящее время понятие «позиции» в большей мере применяется для обозначения постоянно меняющихся состояний организации Эго, нежели для описания хронологически фиксированных последовательных фаз развития ребенка.

Маниакальная защита

В упомянутой выше статье 1935 года Кляйн описывает новые защиты против страха сепарации и потери объекта, которые она называет маниакальными защитами. Для этих защит характерна тенденция отрицания психической реальности депрессивной боли. Эти защиты устанавливаются при депрессивной позиции. Над объектом устанавливается всемогущий контроль в триумфальной и презрительной манере, так что потеря объекта не приносит боли и не вызывает чувства вины. Попеременно или одновременно субъект может бежать к идеализированному внутреннему объекту или отрицать любые чувства разрушения и потери. Эти защиты являются частью нормального развития, но если они чрезмерны или сохраняются слишком долго, они препятствуют проработке депрессивной позиции и развитию отношений с целостным хорошим объектом (Segal, 1979, p. 81).

Маниакальная защита является одной из основных защит против сепарационной тревоги, вызванной перерывами в аналитических встречах, составляя ядро большого количества реакций, призванных отрицать депрессивную боль потери, как, в частности, отыгрывание во вне, которое может рассматриваться как бегство к идеализированным внешним объектам.

Внешняя реальность и психическая реальность

Для Кляйн внешняя реальность и внутренняя психическая реальность находятся в постоянном взаимодействии, и потери включают влияние реальных объектов на психический опыт, но это всегда происходит непрямым образом, через фантазийные отношения с внутренним объектом. С точки зрения Кляйн, фрустрации и угроза удовлетворению потребностей ребенка всегда переживаются как направленные против объекта, который, таким образом, становится преследующим, и этот внешний преследователь немедленно интернализуется как внутренний преследователь или плохой внутренний объект.

Напротив, реальный позитивный опыт оказывает благоприятное влияние на отношения с интернализованными объектами. Процесс переживания горя, ассоциированный с депрессивной позицией, соответственно, изменяется в результате позитивных переживаний ребенка в отношениях с реальными объектами. К примеру, тестирование реальности позволяет ребенку преодолеть свои тревоги и увидеть, что его деструктивные фантазии не сбылись. Когда позже Кляйн развила свои идеи о роли вины и репарации в психическом развитии, она показала, как желания и фантазии восстановления позволяют установиться хорошему внутреннему объекту. В этом процессе, как указывает Сигал (Segal, 1979), для ребенка существенным является реальность возвращения матери:

Появление матери убеждает его в силе и устойчивости его объектов, и, более того, это уменьшает его уверенность во всемогуществе враждебности и усиливает веру в собственную любовь и восстанавливающую силу. Если мать не возвращается или ее любовь недостаточна, он остается во власти своих депрессивных и персекуторных страхов.

У детей и взрослых, которые страдают от депрессии и ощущают неуверенность в отношении обладания хорошими внутренними объектами, страх потери интернализованных «хороших» объектов становится источником постоянного страха смерти реальной матери, и наоборот: любая ситуация, грозящая потерей реального любимого объекта, вызывает страх потери интернализованного объекта.