Приручить время, или Шанс на любовь

– Разве от такого предложения можно отказаться? – покачав головой, подхватила Нирана под локоть. – Ведите!

Когда мы поднялись на самую высокую точку, у меня дух захватило от восхищения. Лиен Тривальди знал, что делал, это уж точно. И был тысячу раз прав! Пасмурный и сырой Раувен открылся для меня с совершенно иного ракурса. Поднялась на ноги и вплотную, насколько позволяло ограждение, подошла к краю прозрачной кабины. Прижала ладонь к ее прохладной поверхности, будто стремясь соединиться с теми завораживающими просторами, что нас окружали.

Небо прорезали розовые нити закатного солнца, пробивающегося сквозь перину облаков, плотно взбитых и лениво скользящих на юг. Эти нити постоянно меняли толщину и расположение, образуя замысловатые узоры. Их света хватало, чтобы пространство внизу подкрашивалось и расцветало новыми образами. Они вытесняли унылую серость домов, дорог, ленты канала, перевязанной в нескольких местах каменными мостами. Придавали пейзажу сказочности, таинственности и особенного волшебства. Того, которое еще нужно суметь разглядеть, того, которое открывается далеко не каждому.

Пока поднимались, я рассматривала архитектуру застройки. Если в Ликсане кварталы и улочки образовывали радиально-кольцевую систему, то здесь город был нарезан на почти правильные квадраты. Как будто излишне педантичный агроном навел порядок в своем огороде. Но вскоре эта шахматная доска скрылась в окутавшем нас со всех сторон тумане, оставив безграничный простор для собственной фантазии. Он клубился, кое-где позволял цветным лучам заигрывать с собой, казался живым и приветливым. С любопытством облизывал бока медленно плывущей сквозь него кабины, словно недоумевая: кто это такой нахальный посмел забраться так высоко?

А мы брали уже следующий уровень, туман остался внизу под ногами. Теперь он превратился в настоящее море, разлившееся кисельной дымкой. Я даже потянула носом воздух: казалось, вот-вот вдохну соленый бриз, настолько велика была иллюзия. Раувен утонул в призрачных водах, лишь изредка проявляясь и поблескивая шпилями наиболее целеустремленных башен. А мы оказались на самом пике в окружении неба и моря, а еще бесконечного простора с привкусом свободы и счастья. Только это сейчас было настоящим, остальное исчезло, как и не существовало.

– Это действительно прекрасно, – выдохнула я. – И волшебно.

– Находишь? – Ниран оказался так близко, а я и не заметила.

Он стоял почти вплотную, как тогда в «Драном репье». Осязание мгновенно обострилось, теперь я спиной ощущала его тепло, кожей – дыхание. Чуть отклонилась, откидывая голову ему на плечо, позволяя самому выбирать, что с этим делать дальше. Ниран нежно проскользил ладонями по моим рукам вниз и остановился на талии.

– Да, – едва слышно, чтобы не потревожить хрупкость момента, ответила я.

– Я рад, – так же тихо откликнулся он.

Больше никто из нас не произнес ни слова. Да они были и не нужны. Тот момент, когда нужно открыть сердце и просто чувствовать. Красоту, близость, единение, понимание, сопереживание и много чего еще. Он ведь не случайно меня сюда привел: пожалел? Нет, жалость принижает, здесь было что-то иное. Может, поддержка? Да, пожалуй. Он словно пытался восполнить палитрой новых, ярких впечатлений вычищенные нынче ночью закоулки моей души. Распахнуть в чуланах окна, впуская свет. Поделиться тем, что сам видел хорошего в жизни.

Будто подглядев мои мысли, Ниран произнес:

– Видишь, даже в городе вечных туманов и сырости можно отыскать нечто, достойное восхищения. Просто надо захотеть это сделать и хорошенько поискать возможности. Так и в жизни, маленькая Ви.

К этому времени мы почти достигли земли. Наверное, нужно было что-то ответить, но не хотелось. Мы так и стояли близко-близко: губы Нирана касались волос на моем затылке, ладони уютно лежали на талии, но вместе с тем оставался и небольшой промежуток между телами. Совсем крошечный и очень важный. Оставляющий право каждого на суверенитет – уже не чужие, но и, как ни странно, не любовники. Отчего-то последнее я понимала очень ясно.

Кабина в последний раз мягко качнулась и замерла. Я с неохотой отстранилась и взглянула в глаза самого загадочного мужчины в моей жизни. И речь даже не о тайнах, а о непостижимости мышления и того, чем он руководствуется в принятии решений. Хотелось узнать всю глубину его мироощущения: чем живет, о чем мечтает, к чему стремится? Что его радует, что искренне смешит, а что заставляет уходить вглубь себя в поисках ответов. Все-все. Зачем это мне? А, к ракшасу! Какая разница зачем и почему? Впервые у меня вообще появились подобные мысли, не собираюсь копаться и выяснять их истоки. Хочу.

– Твой взгляд наводит на определенные размышления, – выгнув бровь, поделился Ниран.

– Да? Это какие?

Он покачал головой и легонько подтолкнул меня к выходу. Когда колесо обозрения осталось позади, ответил:

– Что не все с тобой будет так просто, как мне казалось вначале.

– О, похвальная честность, – не удержалась я от ехидной подколки. – Со мной просто в принципе не бывает, неужели не понял за полтора года общения?