Пришелец из Нарбонны

— Я не был приглашен на конфирмацию и прибыл не на торжество, но совсем с иными намерениями. Дон Энрике изволил посвятить меня в ваши планы, дон Эли.

— Какие планы, рабби? — прервал его Эли.

— Начну со своих, — длинные узкие ладони раввина Юсуфа легли на колени. — Я прибыл без свиты, без приношений и верительных грамот от моего владыки Мухаммада XI. Одно лишь я взял с собою — слово мира и благодати для моих собратьев. В первую очередь я принес их в шатры гранда Авраама Сеньора. Но еврейский приближенный короля предпочитает славу католического оружия благополучию своего народа. Я предупредил его, что на войне неизвестным бывает самое главное — итог. Победа и поражение — это как кости в кубке, — гранадский раввин замолчал.

Эли, выдержав паузу, заметил:

— Однажды я уже спросил: «Чья это рука?» и получил ответ: «Брата Исмаила». Однако нам бы хотелось знать вполне определенно — это не игра в кости. Здесь речь идет о жизни и мученичестве, и мы бы желали со всей ясностью услышать, протянута ли рука властелина Гранады кастильским евреям, которым грозит инквизиция? Если так, слова «мир и благодать» означают «помощь». Верно ли я понял?

— Верно, — ответил раввин Юсуф.

— Что за помощь? — спросил дон Энрике. — Впервые в жизни кто-то решился встать на сторону беззащитных евреев.

— Беззащитных? — раввин Юсуф сморщил тонкие брови. — Кто и когда заступался за беззащитных? Такого не было и не будет.

— Понимаю, — дон Энрике кивнул головой и бросил взгляд на Эли.

— А я нет, — Эли положил ногу на ногу. — Но хотел бы понять.

— Знаешь ли ты историю этой страны, мой юный друг? — спросил раввин Юсуф ибн-аль-Балиджа. — Недалеко отсюда расположен город Толедо. «Толедо» на священном языке означает «череда поколений, родословие»… «Эле Толедот Ноах» — «вот родословие колен Ноя»… — Толедот был иудейским городом.

— В допотопные времена, надо полагать, коль скоро память об этом не сохранилась, — вставил дон Энрике. — Я ничего подобного не слыхал.

— В нашей истории можно идти вспять, и конца этому не будет. Однако остановимся на днях царя Соломона. Библия — это незапамятные времена, но разве кто-нибудь осмелиться сказать, что ее деяния — небылица? — раввин Юсуф сплел длинные пальцы. — Спроси раввина дона Бальтазара, он наверняка подтвердит. Так вот, царь Соломон прислал двух своих сборщиков податей. Храбрым был род евреев Толедо, свободных и гордых. Но спустя столетия настало время наместника вестготов Юлиана, и поставил он перед ними крест и меч. «Выбирайте, — сказал он. — Крещение или смерть». Тогда толедские евреи позвали на помощь исмаилитов из гористых алжирских пределов, которые звались «Шип Африки». Мусульмане переплыли море и вместе с евреями завоевали страну. Мир в городах охраняло еврейское воинство под началом евреев.

— Слушаешь, как Агаду в Пасхальную ночь о чудесах Моисеевых и об исходе евреев из Египта, — сказал дон Энрике. — Даже не верится.

— А я верю, — заметил Эли.

— Ты мне нравишься, дон Эли, — раввин Юсуф слегка склонил голову.

— Надо верить, — Эли поклонился в ответ.

— Правильно, — раввин Юсуф ибн-аль-Балиджа пригладил пальцем бровь. — Будь ты богач из богачей, но коли не веришь в чудо — останешься жалким нищим.

— Верить в чудеса необходимо, — согласился дон Энрике. — Без этого мы давно погибли бы. Однако речь не о том. Речь о звездном часе народа. Не буду спорить, с какой стороны светило солнце, — наш гость привел нам один пример, а я второй — прямо противоположный. Во дни короля Альфонсо X, то есть не в столь уж отдаленные времена, случилось нечто противное: король при содействии еврейских воинов отвоевал мусульманскую Севилью. В награду за мужество они получили землю и назвали ее Еврейской деревней. Еврейская альджама в Севилье, в свою очередь, вручила королю ключ изумительной работы, на котором по-еврейски и кастильски было написано: «Царь царей открывает, а царь страны входит». То были золотые дни. Мир и благодать покровительствовали расцвету еврейской поэзии, еврейская наука кормила оба народа. Славнейшим ученым того времени был еврей Заг. Король называл его «мой мудрец». Таблицы Зага — астрономический декалог — были известны во всем мире как «Альфонсовы таблицы»[109]. Сам король пожаловал им свое имя.

— А должны называться «Таблицы Зага», — раввин Юсуф прищурил глаза, искоса взглянул на Эли.

Эли кивнул головой.

— Верно, я тоже так считаю.