Пришельцы

Федя, видимо, совести как таковой не имел: машина сжималась с заунывным стоном, пока не сделалась тонкой, как жесть. Ее теперь можно было одному несильному мужчине унести на плече. К тому же она потеряла свою праздничную раскраску, вылиняла и подернулась грязными разводами.

- Такая красота погублена! - сказал председатель шепотом и пошел прочь, косо пошел, словно бы пересекал реку на ярой быстрине, однако метров через двадцать остановился и, не поворачивая седой головы, поникшей от горя, добавил, сопровождая слова свои вялым взмахом руки: - Обидел ты нас, Федор. Сильно обидел! Ложись-ка ты спать - зря просыпался, пижон!

Немного спустя, когда спину председателя закрыли кусты жимолости, пришелец поинтересовался у Гриши:

- Пижон - что означает?

Главбух покашлял в ладошку и переступил ногами, испытывая душевную смутность.

- Пижон - значит, по-моему, легкий человек, скользящий как бы по поверхности жизни. Так вот. Я в словаре могу посмотреть, у меня хороший словарь есть, у букинистов в областном центре брал. - Грише не хотелось расставаться с пришельцем на холодной ноте, Гриша был деятелем более современным, чем председатель, и умел держать себя в рамках, когда того требовала обстановка. - Вы на него не обижайтесь, на Сидора Ивановича, заводной он мужик и любую заботу чересчур близко к сердцу кладет, поколение их такое. Да.

Небо уже поголубело. Опушённое по горизонту прозрачными облаками, солнце взошло большое и доброе, на траве блестела роса.

- Машину спрячь, - приказал инопланетянин. - И - подальше.

- Понятно.

-Я - не пижон. Все резервы исчерпаны, корабль законсервирован. Что мог - сделал, большего пока не могу. У меня как это... материалов подходящих сейчас нет.

- Понятно. Авария, значит, серьезная и починить комбайн - вы на данный момент не можете, да?

- Не могу.

- А если колхоз подсобит?

- Колхозу такое не по силам. До встречи, - Федя согнулся, подпрыгнул, завис уже знакомо вниз головой и растворился вмиг, слившись с пронзительной небесной голубизной.

- Все! - запечалился бухгалтер Гриша Суходолов и взял в охапку сплющенный комбайн, понес его к березнячку, намереваясь там спрятать чудо инопланетной техники. Нес Гриша загубленный агрегат легко, на лице его была похоронная суровость.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Последние дни по берегу речки Таловки, где поставили палату и залетные и заезжие туристы перед тем, как двинуться дальше, в тайгу, ходил Никита Лямкин, исключительно трезвый, глаженый, в модных туфлях, новых, и важно требовал старшего группы. Старший объявлялся, Никита тотчас же отзывал его в сторонку, показывал справку, написанную от руки на тетрадном листочке в косую линейку. Справка гласила: податель сего, представитель колхозной общественности Никита Макарович Лямкин, состоит при депутатской группе по охране окружающей среды, и ему поручен контроль над туристами, следующими через село Покровское.

Справку Никита сочинил сам, а печать, не печать, кстати, а треугольные штамп, на той справке поставила сельсоветовская секретарша Нюша Белоярцева (она не любила туристов) и превысила власть свою исключительно ради тишины, ну а потом, ведь какая женщина останется в стороне от интриги? Лямкин действовал просто и надежно: он, заложив руки за спину, манил старшего, группы в сторонку и тоном, весьма властным, осведомлялся у последнего, имеют ли его подопечные документ об энцефалитной прививке? Такого документа ни у кого, за редким. исключением, не имелось, тогда Никита говорил, что в таком случае пребывание на территории, окружающей село в стоверстовом радиусе, посторонним воспрещено. Это, мол, категорическое предписание Министерства здравоохранения Российской Федерации, завизированное самим министром, фамилию министра Лямкин не знал и присочинил ее на ходу и для пущей убедительности: самим Иваном Германовичем Судоплатовым завизировано это решение. Потом следовали страшнейшие историй об энцефалитной болезни, свирепствующей окрест. Зараженный клещ, вещал с интимным придыхом Никита, по непроверенным пока данным ("надеюсь, это строго между нами?"), заброшен в эти места одной империалистической державой, и поражено страшной болезнью за последнюю неделю более ста человек, в основном, стоит, подчеркнуть особо, приезжих, не имеющих иммунитета. Буквально вчера отправлена домой вертолетом в тяжелом состоянии доктор филологических наук из Ленинграда Прасковья Семеновна Суслова ("встречали это имя в периодической печати? нет? жаль!"). Знаменитая женщина, фольклор приезжала собирать, хотя, на мой взгляд, никакого фольклора у нас нет, а матов везде можно понаслушаться вдоволь.

Представитель студенчества или наивный учитель физкультуры откуда-нибудь из средней полосы России нешуточно пугался:

- И что вы нам посоветуете, товарищ?

- Сматывать манатки и бежать отсюда, дорогие мои ненаглядные!

- Как же так, ведь столько ехали и на тебе!

- Вся тайга заражена, - говорил сельский активист. - Такие дела.

- Да как же, товарищ?!

- В свой район я вас не пущу, тем более, в тайге милицейские посты расставлены, и выбора у вас нет, друзья мои.