Пришельцы. Земля завоеванная

На церемонию собралась вся община без исключений. Кто из гутчей, кто ушел с рабочего поста, после сожжения сразу вернутся назад. Никто из людей не препятствовал им проводить соплеменника в последний путь. Они тоже ни слова не высказали против того, что на священное действо явился чужак. Хорошо.

Когда от пирамиды с телом Ма-ка-Уаки остались лишь тлеющие угли, гутчи стали расходиться.

Я подошел к уставшему и удрученному Саше.

– Отправляйся домой. Хорошенько отоспись и заезжай за мной вечером. Надеюсь, эти ублюдки клюнут на нашу удочку.

* * *

В пустом заброшенном цеху, куда под видом новых дилеров пришли мы с Сашей, было душно. Эхо от каждого движения блуждало от стены к стене, цеплялось за колонны, билось о площадки второго яруса и убегало на волю через оконные проемы.

На ящике посредине помещения сидел мужчина в белой майке, черных штанах и мокасинах на босу ногу. Подтянутый, но напряженный. Нехорошо.

Я приготовился к худшему.

Мужчина встал и сложил руки на груди.

– О-хо-хо! Чудеса да и только! Когда я услышал, что к нашему делу хочет примкнуть анубис, я ушам своим не поверил. Чё-то ты налегке. Где твой горб? Да и одет ты не так, как другие ваши. Не жарко?

– Умеренно, – ответил я.

Саша, как я ему и сказал, держался на шаг позади меня.

Энтузиазм говорившего землянина как рукой сняло.

– Где твое дружелюбие, собачка? Так у нас дело не пойдет. Для начала улыбнись! Правда, хрен тебя поймешь, когда ты улыбаешься, а когда нет. – Он вновь опустил руки и слегка наклонился вперед. – Так чё, решил присадить анубисов на мет? До меня дошел слух, что один из ваших уже причащается. И ты, типа, состояние решил поднять на этом? Для тебя это будет недешево.

– Называй цену.

Человек опешил.

– Прямо так сразу?

– А чего тянуть?

– А того, шакал ты долбаный! – вдруг вспылил он. – Говорят, ты посек вчера много наших. А теперь заявился делать бизнес? Не борзо ли?!

– Никто не заслуживает Вечности так, как ее распространители, – повторил я свои слова.

– Чё? – вытаращился болтун. – Чё ты несешь? Сам, что ли, под метом? Ну, сука, короче, готовься. Отсюда вы с корешем не уйдете. Я твои сопливые хобота узлом завяжу, понял?

От колонн на обоих ярусах отделились тени. Я быстро сосчитал: пятнадцать человек. И у каждого огнестрельное оружие. Полное попирание межрасовой договоренности о разоружении. Третий слой человечества в действии.

Я отступил на полшага ближе к Саше, слыша, как он сглотнул ком в горле.

– Дрищешь, псина? – Трепач восторжествовал. – Мы люди серьезные. Хрена ли ты пришел сюда качать права? Наша земля – наши законы.

– У меня есть имя.

– Да насрать.

– Насрете. – Выдернув из-под костюма та-линту, я подбросил ее высоко над собой. Пока громоздкий цилиндр, замерев, с визгом набирал вращательную скорость, люди в оцепенении рассматривали незнакомый предмет. А я загнал рукоятку посоха в трещину в полу и высоко подпрыгнул. Одной рукой оперся на оружие, второй – оттолкнулся от Сашиного плеча, добавляя себе еще высоты. От неожиданности он присел под моим весом, а мне того и нужно было. Я сразу убрал ту руку и распростерся над ним птицей. Все это заняло секунду времени. Шаровары и подрукавники раскрылись парусом, и в этот миг та-линта, достигнувшая пика скорости вращения, распаковалась. После громкого хлопка раздался дробный звон, я ощутил три толчка в корпус и укус в тыльную часть ладони, которой опирался на посох. Падая на ноги, я вновь полез под костюм и спросил Сашу:

– Цел?

– Да! Что это было?! – спросил он в полном изумлении.

– Та-линта.

Теперь наступила очередь та-кхъяты. Достав ее, я оценивал результаты взрыва. Отовсюду неслись вопли, стоны и ругань. Колонны, стены и пол были утыканы острыми клиньями. Жала из та-линты сразили почти всех преступников на обоих ярусах. В тех, кто еще держался на ногах, я произвел по меткому выстрелу. Раздалось четыре тихих щелчка, и из дула вылетели тонкие стержни, въедаясь в человеческую плоть. Спустя мгновение четыре тела поочередно разорвало на куски и разметало по всему помещению. Остро запахло смертью.

Мой невежливый собеседник с жалом в бедре, хромая, бежал к выходу. Саше следовало бы добить выживших, но я сомневался в том, что он в состоянии справиться.

– Спрячься, – приказал я напарнику и бросился в погоню. По пути убрал та-кхъяту и выдернул жало из кисти.

Самоуверенный недоумок давно выскочил наружу, но я учел скорость его бега, срезал угол и помчался к окну. Выпрыгнув из проема, я принял горизонтальное положение и завертелся волчком. Ублюдок вильнул в сторону, но это его не спасло. Замедлившись, я подмахнул его посохом. С подрезанными сухожилиями далеко не убежишь.

Мы одновременно грохнулись наземь. Я тотчас поднялся. По ушам бил дикий крик. Ощущая спиной мой взгляд, человек перевернулся, чтобы видеть меня.

– Что ж ты творишь, падла?! Совсем оборзели, шакалы!

– Что я творю? Что творите вы?! Я не позволю изводить гутчей поганой отравой! У нас с вами разные понятия о чести и правосудии. – Острием посоха я пригвоздил его руку к земле, вызывая новый крик боли.