Присягнувшая Черепу

«Удивить», – повторила я про себя.

Может ли любовь вырасти из удивления? Такое по меньшей мере возможно. Или более чем возможно, если запаленный мною пожар окажется достаточно велик.

– Перестрелять нас можно будет потом, – жизнерадостно предложила Эла.

– Или сейчас, – чтобы не приходилось остерегаться удара в спину.

– Перестреляешь сейчас, – заметила я, – и мы уже не сумеем тебе помочь.

– Почему ты решила, что мне нужна помощь?

– Потому что видела, как блевали за борт твои люди на барке, – ответила я. – Кем бы ни был твой противник, зеленые рубашки против него не годятся.

– У меня есть легионеры.

– Вроде тех, кого мы сожгли и скормили рыбам?

Рук сжал зубы:

– Я вам не доверяю.

– И не доверяй, – согласилась я. – Ты уже знаешь о нас все, что требуется. Присягнувшие Черепу или кеттрал, те и другие превосходные убийцы.

– Ты – да. А этих двоих я видел только за выпивкой да за флиртом.

– Не могу же я без передышки резать глотки, – возразила Эла.

– Тебе не впервой оценивать бойцов на глаз, – заметила я, встретив взгляд Рука.

Он с присвистом вздохнул и покачал головой:

– Так и чудится, будто Ледышка Коллум, чтоб ему провалиться, снова прогуливается по стене.

– А ты бы лучше зарылся в норку? – возмутилась я.

– Да, – ответил он, – я бы лучше зарылся в норку.

На моем лице расцвела свирепая, уверенная улыбка.

– Врешь.

Мне опять хотелось его поцелуя. Все тело просилось прижаться к нему, обнять ладонями подбородок, притянуть поближе.

– Ты бы ее поцеловал, – весело посоветовала Эла, под столом пихнув Рука в колено.

– Они и так полночи целовались, – заворчал Коссал.

Эла в негодовании обернулась ко мне:

– Пирр! Ах ты, хитрюга! Ты когда научишься рассказывать? Это же неимоверно прекрасно! Вырванные глотки и рядом – расцветающая любовь! – Она блаженно замурлыкала. – И правда, Домбанг город влюбленных.

До конца ночи никто из арбалетчиков Рука в нас не выстрелил, что я сочла за благоприятный признак. С другой стороны, Рук покинул площадку «Танца Анхо», так и не поделившись с нами подробностями своего замысла.

– Будьте здесь, – бросил он, вставая из-за стола. – Я кого-нибудь пришлю, когда надо будет.

– А ты куда собираешься?

– Подготовлю кое-что.

– А что, не скажешь?

– Нет, – покачал головой Рук.

– Рейд имеет больше шансов на успех, когда каждый в группе понимает цели, расстановку сил и тактику, – заметила я.

– Цель, – ответил Рук, – найти вуо-тонов и добиться от них правды. Наши силы – Чуа Две Сети и вы трое. Не это ли ты мне полночи доказывала?

– Я надеялась услышать что-нибудь определенное, – возразила я. – Как именно мы будем добиваться правды от вуо-тонов?

– Обожаю определенность. К сожалению, тайного логова вуо-тонов никто, кроме Чуа, не видел, так что нам придется импровизировать.

– Обожаю импровизацию, – просияла Эла.

Рук, не слушая ее, вглядывался в мое лицо.

– Кеттрал ведь для того и существуют. Это как раз по их части.

Одновременно с моим кивком Коссал то ли устало, то ли раздраженно провел рукой по глазам.

– Мы не кеттрал, – буркнул он.

17

Целый день с широкого помоста перед «Танцем Анхо» я наблюдала, как закипает Домбанг. На поверхности город, как и его каналы, выглядел совсем тихим: люди жили своей жизнью, занимались делами, толпились на мостах и набережных, рассекали протоки узкими лодочками, повинуясь ритму труда и торговли, забот и отдыха. Но если долго сидеть, вглядываясь в глубину потока, можно разглядеть под невозмутимой блестящей поверхностью подводные течения.

Люди, даже средь бела дня, слишком часто озирались. И при разговоре сближали головы, понижали голоса, осторожно выбирали слова. Когда мы прибыли в город, большинство жителей проводили день сами по себе, теперь же собирались по трое или по четверо, вроде бы без особой нужды. Рук запретил носить мечи, зато ножи, похоже, имелись у каждого: у кого на виду, в ножнах, у кого – под жилетами или в штанинах. Я видела, как две женщины чуть не выцарапали друг другу глаза из-за разбитого горшка, как мужчина столкнул в канал непосторонившегося прохожего. Дети оголтело носились по переулкам и через мосты, передразнивали взволнованных старших, распевали запрещенные песенки. Они, конечно, не могли понимать, что затевается, но чуяли в воздухе запах тухлятины.

О Руке весь день не было ни слуху ни духу. Назавтра я поднялась до рассвета, умылась и вышла на площадку выпить горького та. Из мутной воды канала всплывали рыбины с белыми плавниками, хватали муху и скрывались в глубине, как мысли или воспоминания – потерянные или забытые. Яркое небо тяжело, словно прибитое, лежало на тиковых кровлях. Утро выдалось жарким, а день обещал быть еще жарче.

– Ты бы не убилась, выбрав в любовники кого-нибудь более дельного.

Я, как обычно, не заметила приближения Коссала: его босые ноги бесшумно ступали по деревянному настилу. Он опустился на стул напротив меня.

– Дельный-то он дельный, – ответила я. – Жаль, не знаю, каким делом занят.

– Отправился в дельту без нас?

– Не похоже на него, – поразмыслив, мотнула я головой. – Если он решил, что нам нельзя доверять, не оставил бы одних поджигать город.