Пристрелочник

Как там, в Русской Правде": "Аже лодью украдёт, то 7 кунъ..."? Кун (резан) на гривну - полсотни. Вот по гривне и посчитали. Или купцы думают, что только они умеют всемеро цены задирать? Или топай 130 вёрст бережочком.

-- И вот что, Софрон. Ты мужик разумный. Кончай дурней на хвост брать. Всеволжск расти будет быстро, рязанский хлеб нужен будет долго. Ещё многое надобно. Железо, посконь, скот... Прикинь с Николаем "справедливую цену". Расходы без запроса да десятину сверху. Вот так мы купим всегда и много. Давай, купец святорусский, торг вести... разумно. Бери это дело под себя. Сам, без присных.

В одночасье, точнее - в однодневье, положение моё переменилось совершенно!

Напомню: на крестьянский двор (10 душ) считается 75 пудов зерна. Это устойчивая годовая норма потребления до начала 20 века. БОльшая часть - скотине, меньшая - людям. У меня нет скота, но это не сильно уменьшает потребность: люди потребляют муку, скотина - отходы. У меня взрослых много больше, чем детей - кушают они лучше. Работать им предстоит тяжело, на холоде, корм - соответственно. Планируемый период - короче года. Считая по 8 пудов зерна на душу получаем нормальное прокормление на... ну, сотен пять. А если по - 5, то - 8... С одной стороны..., с другой стороны... и если сумеем не погноить зерно в ямах!

Снова, как было когда-то в Рябиновке, я был с хлебом. Потому что (снова!) успешно наехал на хлеботорговцев. И снова (как уже бывало!) оказался в окружении полуголодного населения. Только не "кусочников", как было в Пердуновке, а мещерских, марийских, мордовских, русских... селений. Причина чуть иная: не "недород божьей милостью", а последствия военного похода. Но точно также люди были готовы продать своих детей и самих себя, за пол-мешка ржицы. Отличие в том, что иные из здешних, пытались не продаться, а силой моё взять. Чему я укорот давал. Как и всегда бывало.

Не все, из дел Пердуновских, здесь, на Стрелке годилися. И новое во множестве придумывать надобно было. Но опыт, в Рябиновке, обретённый, позволял понимать людей и дела их, предвидеть и упреждать.

Снова спешка. Каждое утро, проснувшись задолго до восхода солнца, выдернуть себя из тёплой постели, из-под вороха одеял и шкур, выскочить во двор. В холодную, сырую, мерзкую... темень.

Жванецкий прав: "Весь день не спишь, всю ночь не ешь - конечно, устаешь...". Чувствую себя усталым. Прямо с утра.

"Принять мужчину, таким, каким он есть, может только военкомат". Добавлю: а поднять - только мочевой пузырь.

На ощупь посетить... удобства. Глаза открывать не хочется. Шевелиться не хочется. Дышать не хочется. Забиться бы назад в постельку...

Начальник я или кто?! Могу я себе позволить или где?!

Мда... Что, и спросить нельзя?

Ссутулившись, рефлекторно вздрагивая от окружающего... от мерзопакости вокруг, приковылять к столбу с умывальником. В форме опрокидывающегося на голову ведра ледяной воды.

О! О, блин! У-ух! Ё! Едрить и дегазировать! И ещё разок... О-го-го!

"Эх, раз, ещё раз.

Ещё много-много раз!

Лучше сорок раз водою

Чем в колоду головою!".

Я и ещё чего-нибудь могу. Придумать и проорать.

"Ведро воды на голову принять.

Потом весь день на неприятности нас...ть!".

Мда... Не Пушкин.

Народ мои "вопли в ночи под ведром" называет уважительно: "первые петухи пропели". Все знают: Воевода прокукарекал - скоро солнце встанет. Наши баловники, из числа кто сильно вставать не любит, шалить как-то надумали: слили тайком моё ведро. Я выхожу, дёргаю за верёвочку, а там... пусто. Ещё раз дёргаю - опять пусто. Вообразите себе моё неподдельное недоумение...

Своротил нафиг всю установку с корнем!

Потом шалуны у меня три ночи шалили. С вёдрами в руках. Таскали окскую водицу в Волгу. Через Дятловы горы посуху.

О! А это на поварне у Домны народ зашевелился.

"И долго тем любезен буду я народу

Что поварих к работе пробуждал".

После "ощипывания" булгарского каравана и "обувания" рязанских прасолов, у нас образовалось много "рабов" и хлеба. Домна немедленно совместила: вытащила со складов ещё две ручных меленки из Пердуновки. И приставила к ним купчиков из кызылбашей.