Приступ весенней канализации (сборник)

– Ты о сапогах, расслабься, я не об этом.

Я начал воноваться всерьез. Если не сапоги, тут не до шуток. Вообще размер притязаний благоверной дискретен – либо новая квартира со всем содержимым, но тоже новым, либо пустяки типа «совершенно нечего надеть». Но квартира была недавно, а сапоги, как выяснилось, не предмет намека. Тогда что? Неизвестность – штука посильнее фауста.

– Дорогая, ты же понимаешь, наступили сложные времена, рецессия, кризис еврозоны, все дела.

– Ни слова больше!

Я тут же осекся. Будущее утратило внятные очертания, вокруг стало как-то тихо-тихо и сумрачно-тоскливо.

Наконец вердикт был оглашен:

– тебе нужен велотренажер!

– фуууууууууууух…

Я долго благодарил, обещал всецело и самозабвенно, не щадя живота оправдать высокое доверие…

Короче, мы его купили.

Будь проклято пацанство: пацан сказал – пацан сделал. Я же не пацан. Ну, хотя бы по возрастной группе, по статусу, по…

Ясен пень, пацан стал доказывать, что он крут и ничем не хуже всяких молодеющих дяденек из телевизора.

Теперь, придя с работы, адвокат загружался на лисапет и мотал в даль светлую не отходя от кассы. Начал с 15 минут. Далее доказательство удлинилось до получаса, а в дни весеннего солнцестояния доходило и до 45. Меня переполняло чувство законной гордости – еще бы, во-первых, благоверная убедилась, что рядом с ней, как минимум, вело-шварценеггер. Во-вторых, я примотал комп к рулю транспортного средства и вместе с педалями получал порцию джаза. Плюс, возможность читать о вреде курения без переводчика.

Сейчас перехожу к сути.

Каким образом соседка снизу услышала шум колес тренажера мне неведомо. Однажды она (соседка) отловила меня в подъезде с воплем «как достал ваш спорт!!!». Я изумился, сделал круглые глаза, набрал воздуха в непрокуренные остатки легких…

– Уж не знаем куда деться, у меня мать инвалид первой группы… – наступление продолжалось…

– Что мне делать прикажете, из дома уходить…

Надо заметить, что я «грохотал» тренажером строго с 18.00 и, как понимаете, до 18.30, максимум до 18.45.

– Я вам повторяю, никакой мочи, вы все крутите и крутите, я телевизор не могу спокойно посмотреть, мать плачет, наверно пора в администрацию писать…

Далее я узнал, что у нее по стенам трещины, пол прогнулся, потолок наклонился, окна не закрываются, а прикованная к постели мать вынуждена была по-быстрому сбегать в церковь поставить свечку…

– Нууу… – пошла на приступ соседка, – что мне с вами делать, а?

Я готов был пасть в ноги, молить о прощении, предложить денежную компенсацию, но по какой-то неведомой причине, отключив всякое чувство вины и презрев закон жанра, совершенно несвойственным мне образом сказал одно слово – ПОТЕРПЕТЬ.

Это надо было видеть. Никогда еще мое слово, а слов я произношу достаточно – клиенты, суд, совещания, ругань, скайп – не производило такого эффекта. Сразу сделалось как-то безмолвно и неуютно, соседка еще какое-то время переваривала полученную информацию, потом повращала глазами, глотнула воздуха и… сдулась совершенно -наклонив голову она что-то невнятное пробурчала, суетливо отвернулась и стала судорожно копошиться в замочной скважине.

Через время t тренажер мне опостылел вместе со всеми своими удобствами и преимуществами, мы вернулись к лесным прогулкам, а соседка стало мило улыбаться, расспрашивать об успехах младшего в школе и сетовать на погоду.

Воскресная пицца

Начну ровно с середины. Вчера, по просьбе младшего, благоверная притащила две коробки пиццы.

Сами понимаете, пицца – это счастье, которое можно заказать по телефону, походя купить за три минуты или, потратив полдня, приготовить самому. Мне по душе последнее, но моя прекрасная леди почему-то этого не разделяет.

Ага, таки, она вняла его мольбам и просьбам слезным…

– Ну, что мы его совсем закрыли, надо -же порадовать ребенка чем-нибудь… так мне объясняли мотивы.

Надо сказать, что «закрытие» маленького малыша было вызвано несколькими нестандартными причинами: учеба, учеба и… учеба.

Во-первых, русскай языко.

Тут можно сразу покупать белую простынь и двигаться в сторону кладбища. Что мы только ни делали – орали, умоляли, занимались дополнительно по системе супер, потом по системе супер-плюс, далее, по системе супер-мего-плюс.

Я читал ему классиков с выражением и декламацией, с применением навыков актерского мастерства, которых у меня нет, но которые появляются в годину тяжелых испытаний.

Благоверная в диких количествах таскала пособия, учебники, тексты. Сама сидела и разбирала с ним правила. Они писали диктанты, изложения, (дополнительно к школьным, конечно) снова диктанты и снова изложения. Потом повторяли правила, делали синтаксические расклады и грамматические анализы, проходили тесты.

Если бы меня так учили, я был бы уже президентом русского языка, а может быть и заместителем министра культуры.

Воз и ныне там. Младший тих и очень стабилен – ноль, ноль, ноль.

Училка сказала, что давно махнула рукой. Мол, подрастет, сам поймет. А там, глядишь, русский вообще отменят за ненадобностью. Перейдут, к примеру, на новояз или в каждой семье будет свой русскоязычный робот.