Приступ

Почти в каждом доме есть корова. Молоко — второй, после хлеба, основной продукт питания. Хозяйка кормилицу свою доит каждый день. Все молочные продукты делают в доме. Швейцарских сыроварен на высокогорных пастбищах, куда скотину загнали, там доят и молоко перерабатывают в компактный, долго хранящийся продукт — нет.

Возвращение деревенского стада с пастбища большинство попандопул видели. Хоть бы в кино. А вот как выглядит возвращение стада в самый большой город «Святой Руси»?

Два-три десятка тысяч голов скота нужно пропустить через 3–5 ворот. Некоторые держат по несколько коров, есть бычки и тёлки. Есть кони, овцы, козы. Утром раненько эта лавина прёт по всем дорогам из города. Вечером — обратно.

Выезд из мегаполиса на уикэнд видели? — Здесь хуже. Скорость движения 2–4 км/час. Разметки нет, все сигналят. Виноват: мычат и мекают. Съезжают на обочины — кустик понравившийся пощипать. Бодают и лягают соседей. Просто чтобы роги почесать. Непрерывно гадят. Не СО₂ по евро-эко-нормам в воздух, а «лепёшками», «яблоками», «катышками» на дорогу. И сероводородом в воздух, само собой.

«Еду я на Родину.
Пусть кричат…»

Кричать тебе никто не будет. Все и так, «с младых ногтей», знают, что подходы к любому русскому городу завалены свежим дерьмом. Чем город больше, тем эта «дорожная подсыпка» длиньше и гуще.

Вывалившись на дорогу, заполонив её на версту-две-три, стада постепенно расходятся по своим, своей улицы, выпасам.

Бывают дневные дойки. Когда несколько хозяек уговаривают соседа отвезти их с подойниками к стаду. Бывают ссоры и драки между улицами из-за выпасов. Отдельная тема: найм и расчёт пастухов. Их общение с нанимателями, скотиной и между собой. На дороге, где каждый рвётся пройти первым, или на выпасе, где… разное бывает.

Огромный пласт тысячелетней культуры, экономики, фолька, эмоций, кусок почти каждой человеческой жизни, связанный с движением личной скотины на выпас и обратно, масса случаев, пословиц, историй, обычаев, законов, конфликтов, технологий… которые вокруг этого существуют и эволюционируют веками… почти полностью исчез во второй половине 20 в.

Здесь, в Киеве, он доведён до максимальной степени концентрации. Просто — город наибольший.

Странно: такое огромное явление — выгон общинного стада — коллегами не рассмотрено. Будто и нету. Впрочем, и археологи почти не замечают этого куска истории. Так только, этнографы чуток, на очень маленьких примерах.

«Если система увеличивается на порядок, то она приобретает качественно новые свойства».

«Сделать бутерброд может и однорукий. Для тысячи бутербродов нужна фабрика».

Отогнать десяток коров на версту — одно. А стадо в тысячи голов?

Ещё дальше, за огородами, садами, летними усадьбами, выпасами, располагается полоса городских сенокосов. Сено — не корова, его можно раз в год скосить, просушить и привезти.

Ещё одна тема здешней городской жизни почти отсутствуют в попадёвых рассуждениях: дрова. В лучшем случае вспомнят дровяные барки на Неве в 18–19 в. Очередное пренебрежение к людям, к предкам.

— Да чё там? Мужики привезут!

Привезут. Если заплатишь.

— Ты — плати. Что ты потом с этим оплаченным будешь делать — твоя забота.

Дрова бывают сырые, бывают сучковатые — колоть намаешься. По звуку определяют дрова в печи: сосна гудит и стреляет, осина — шипит, обижается, что заругали хорошее дерево.

Сколько съедает здешняя печка, сколько печек на подворье — я уже…

У крестьян дрова покупает верхушка среднего класса. Боярам дрова везут из вотчин.

— Холопы, сэр! Их всё едино кормить — пусть хоть что полезное сделают.

Народ попроще покупает у городских дровосеков.

Есть такая… общность. Специфическая. В которой постоянно идут свары вплоть до убийств. Несколько мест вблизи Киева называются «Дебри». При Ярославе Хромце там «гуляла» княжеская охота. Мономах за крупным зверем на ту сторону, в Бровары, ходил. А тут так… зайчишек погонять, лисичку поднять.

Леса эти постепенно редеют. Но для конницы, для пеших колон — непроходимы.

«Матрёшка»: стены-вал-ров. Но и вокруг со всех сторон очень неудобное предполье.

Батый взял город. У него были «пороки». Поставить их — нужно место. Множество рабов расчистили и выровняли дороги и площадку под стенобойные машины.

«Постави же Баты порокы городу, подъле вратъ Лядьских, ту бе бо беаху пришли дебри, пороком же беспристани бьющимъ день и нощь, выбиша стены, и вознидоша горожаны на избыть стены, и ту беаше видите ломъ копеины и щетъ скепание, стрелы омрачиша свет побеженым».

Нынче «11 князей» идут с севера от Вышгорода. Кирилловский монастырь на северо-западном конце Дорогожичиских холмов («горбов»). Рядом с ними, восточнее — обширное болото. Вышгородская дорога идёт между этими высотами и болотом. Было бы лето — перекрыть дорогу нетрудно, конницей там не обойти.