Приступ

— Лжу городишь, боярин. Клепаешь не знаючи. Ни одного боярина я не убил. Был там один дурень, старый да пьяный. На тебя похожий. Кинулся с мечом на моего гридня. Гридень в сторону отошёл да защитился. Дурень на клинок с разбегу и накололся. Кто меч первый достал — того и свара.

— Лжа!

— Цыц! (Боголюбскому надоело). Дяка. Скажи что видел.

Удачно: десятник княжеской дружины — лицо не аффилированное, авторитетное, видел своими глазами. Потом дал показания Асадук. В духе:

— Те — лежат, эти — стоят, стрелы — торчат. Стрелы — в конях только.

Со стороны обвинения вызвали того парня, из прыщей смоленских. Он мялся, но:

— Не… на меня не кидались… не, с коней упавших вытаскивать не препятствовали… оружничий с конём упал, следом другой конь, через голову да боярину по спине, тот и…

Боголюбский фыркнул и резюмировал:

— Дурень с мечом кинулся. Его вина. Поделом. Был бы жив — сказнил бы. Чтоб другим не повадно было. Оружничий, не разобравши, не расспросивши, мечи в гору да в драку. С коня упал и расшибся. На то воля божья.

Абсолютно согласен: несчастный случай на транспорте. Покойный скакал-скакал и… скакал. Виновник смерти — лошадь. Можете её скушать. В порядке исполнения наказания.

Боголюбский, наклонившись вперёд, оттопырив, по обычаю своему, голову назад, вновь обвёл своим «высасывающим» взглядом присутствующих, особенно останавливаясь на смоленских, на Попрыгунчике с Благочестником.

— Кривду клепаете? Лжой кормите? Свои помилки на любого-всякого перекладываете? Хорошо, на Воеводу Всеволжского нарвались — он труса не празднует. А попал бы иной воин добрый? Оболгали бы, заклевали. Меня бы дураком, обмана покрывателем, выставили?

Вдруг резко встал с места, опершись тяжело на стол, приказал:

— Идите к полкам своим. Да вталдычьте людям, наконец! Я разбоя, ссор, грызни в войске — не потерплю. И обойти меня не надейтесь. За всяку неправду взыщу, не помилую. Ни род, ни честь — защитой не будет. Идите. Ну!

Рявкнул. Наругался на светлых князей да высокородных бояр как на мальчишек несмышлёных. Выгнал. Они тут, типа делом занимались, советы советовали, а их из тепла да в сырость… «идите в полки».

Штабной народ засуетился, зашевелился и рассосался. Благочестник тяжко выбрался с лавки из-за стола. Потом, задрав гордо лицо с не утратившими яркости пятнами, прошествовал на выход. Следом зашуршали и прихлебатели с лизоблюдами.

Андрей проводил выпроваживаемых взглядом, постоял, разглядывая голову Жиздора перед собой, мотнул мне головой: «Садись рядом».

— Что, думаешь — войне конец? Главному супротивнику голову ссёк — можно домой вертаться?

Ответил бы «да» — сказал бы приятное. Но я честно пожал плечами:

— Не знаю. Хорошо бы.

— Нет. В городе брат его Ярослав. Кияне биться хотят. Оденут ему бармы да встанут на стены. А войска у них много.

О! И этого я знаю. Боярин, не старый, но с совершенно седой, серебряной, половиной русой бороды. Вратибор. Постарел, серебра в бороде уже три четверти. Что-то вроде личного нач. штаба у Боголюбского. Сталкивались мы и в Янине в походе, и в Боголюбово «на завтраке». Говорит негромко, мало, когда Андрей велит. И говорит умно. Но тут он ошибся:

— Бармы — вряд ли. Клейноды Жиздор с собой вёз. Ныне у меня лежат. А войско, со слов пленников, в Киеве такое…

Я воспроизвёл показания Боброка. Вратибор покивал, подтвердил Боголюбскому:

— Похоже. И наши перескоки об таком говорят.

— А нас что?

— А у нас…

Получив кивок князя, боярин дал краткую сводку союзного войска.

Увы, троекратного численного превосходства, как положено при штурме крепостей, у союзников не было. Хуже: не было и превосходства простого.

В осаждающей армии тысяч двенадцать душ.

Треть: слуги, кашевары, обозники.

Треть: боярское ополчение.

Треть: городовые полки и княжьи дружины.

При равенстве «по головам» (тысяч восемь) бойцов осаждённых и осаждающих, союзное войско сильно превосходит по качеству. И это — не важно.

* * *

«Поход» работает как фильтр. В поход идут те, кто может и хочет. А кто не хочет — ищет причины. И находит.

Особенно чётко это видно в боярских хоругвях. Вотчинник должен, «по обычаю», выставить «большой десяток» оружных и доброконных. Плюс ещё столько — «вспомогательного персонала». Так и бывает, если речь идёт о защите вотчины или близком походе при благоприятных условиях. А вот дальний зимний поход против серьёзного противника со взятием самой большой крепости «Святой Руси»…

Пешие в такой поход не пойдут. А и пойдут — не дойдут: далеко и холодно.

Конные пойдут. Но не на всяких конях.

В русских строевых книгах 16–18 в. различают «конь», «мерин», «меринок». Известны случаи в Петровскую эпоху, когда «строевой» конь падал, едва на него влезал драгун. А тут полторы тыщи вёрст по снегу…

Тема… больная. Я про это — уже… На «Святой Руси» есть прекрасные кони. Дорогостоящая статья экспорта во Францию, например. Их мало. Основная масса: вариации потомков лесных и степных тарпанов. Себе-то боярин может и аргамака, фаря или угорца держать, а вот людям его…