Приступ

Я его трижды «обесчестил»: с частицей креста животворящего имени Евфросинии Полоцкой, с сестрой его Еленой. И тем, что удачно сбежал от команды «потьмушников-ликвидаторов», посланных по мою душу.

«Никогда не мстите подлым людям. Просто станьте счастливыми. Они этого не переживут» — слова Юрия Никулина описывают конечное состояние. Мы пока — в процессе. Я — в осчастливливании себя, Благочестник — в переживании этого.

* * *

— Свят-свят-свят! Святый боже, святый крепкий! Помилуй наш грешных!

— Что княже, знакомого узрел? А, ты ж этой голове кланялся, в Светлую Пасху ликовался, в уста целовал. Радовался, коли сея голова в твою сторону поворачивалась. Вот это ухо — к речам твоим преклонялось, вот эти глаза — на тебя подобру посматривали. Да вот незадача: повстречался «Хищник Киевский» «Зверю Лютому» на дороге. И всё: уж и глаза помертвели, ледком подёрнулись, и уста почернели, высохли. Прежде с них слово каждое ловили с трепетом, а теперь ими и «господи иисусе» не вымолвить.

Прям блокбастер получается. «Чужой против Хищника». И яйцекладом так… ба-бах во все стороны.

Перевёл взгляд с оторопевшего, непрерывно крестящегося Благочестника на напряжённо слушающего, отстранившего в сторону склонившегося к нему Асадука, Боголюбского.

— Вчера поутру повстречались. На Белгородской дороге у Вишенок. Съехались-переведались.

Снова поднял голову Жиздора, чуть потряс. В тепле дома изморозь, севшая на мёртвую кожу, таяла, капельки с волос разлетелись в стороны.

— Подойди.

Дружно ахнувшая, дёрнувшаяся сразу во все стороны, «честна компания» провожала взглядами несомый мною на вытянутой руке демонстрационный атрибут.

— Шею покажь. С другой стороны. А где шлем его был?

— Спросить не успел.

Андрей резко вскинулся на мой дерзкий ответ. Не отрывая своего «выпивающего» взгляда, подозрительно уточнил:

— Обманом взял? Исподтишка?

— Не-а. В чистом поле, при честном народе, один на один. У него конь упал, я спешился. Он меч вытащил да оступился. На четвереньки упал. Я подошёл и… вот.

— Глупая удача, повезло дурню.

Сосед Благочестника прорезался. Забавно: я и этого в лицо знаю.

Сталкивались. В княжьем тереме девять лет назад. Давид Попрыгунчик.

Тот раз мы с ним так сталкивались, что я едва ноги унёс и у старшей княжны в постели промежду ляжек оказался. А Попрыгунчик лестницу дубовую задницей ломал да лбом косяки вышибал.

Постарел, постарел нынешний князь Вышгородский. Всё вино да бабы, всё ковы да измены.

* * *

Именно Попрыгунчик организовал измену Бастия, пленение Михалко. Он проплатил берендеям и держит Михалко у себя в Вышгороде. К нему (в РИ) прибегут бояре-изменники из Киева. Позже он будет одним из организаторов убийства Глеба Перепёлки. Выгнанный, вернётся, тайно пройдёт стражу «города Ярославова» и «города Владимрова», захватит ещё одного участника нынешнего «боевого братства» — юного Всеволода Юрьевича (Большое Гнездо), в великокняжеском дворце, в постели.

Когда войско Боголюбского во втором походе на Киев, под управлением «головы суздальского наряда» Бориса Жидиславича, осадит Вышгород, именно Попрыгунчик приведёт немногочисленную галицкую рать. При виде которой огромное войско почему-то испугается и бросится топиться в Днепре.

Его вокняжение в Смоленске приведёт к восстанию, его трусость перед половцами выгонит Благочестника из Киева. А его «искреннее сочувствие и бескорыстная помощь» вдове умершего через пару лет ещё одного участника нынешнего «братства» — Добренького, ввергнет в полное изумление её слуг:

— Ты чего, сдурел княже?! Нас же всех вырежут!

Впрочем, об этом эпизоде позже.

Очень… своеобразный персонаж. «Пугливый диверсант»?

Интересно: а как с ним можно работать?

* * *

— Что удача, что несчастье — всё в руце божьей. А уж кому господь да пресвятая богородица помогают… нам ли судить?

Съел?

— Грех это. Князя русского главу, аки какого пса бродячего, за власы таскать да по столам кидать. Надобно похоронить его. С честию.

А это кто? Новый смоленский архипастырь Михаил? — Похож, Лазарь описывал.

— И не говори. Вот, думаю продать. Братцу его Ярославу, который в Киеве ныне сидит. Как думаешь, архипастырь, сколь за него взять можно?

Епископ тупо уставился на меня.

Торговля мертвецами на Руси не распространена. Поляки — выкупали у пруссов мощи святого Адальберта. Золотом по весу. Тот, к моменту сделки, уже усох хорошо, а подержать в сырости, как с сахаром делают, чтобы вес набрал, пруссы не сообразили. Вроде бы, в два пуда уложились.

— Андрей, вели холопу своему отдать. И главу, и останки убиенного князя, и семейство покойного. Для достойного отпевания и упокоения.

Зря Благочестник рот открывает. Уж не знаю почему, но едва он выскажется, как меня передёргивает. И обязательно какая-нибудь поддёвка с издёвкой на язык просятся.

— На что тебе семейство покойного для похоронения? Иль ты, как предки наши, в поганстве пребывавшие, думаешь вдову вином поить да хором огуливать, пьяную задушить да в могилу с покойным положить?

Оскорбление в форме вопроса… «Как часто вы избиваете свою жену?» — классика!

— Что-о?!!