Притворись бабочкой

Точно. В беседу добавили Сандру Блэйк. Получается, это она. От предвкушения того, как мы все вместе будем проводить время, у меня начинает чесаться подбородок, как от аллергии на чернику.

– Лэйн сказал… – тихо проговариваю я. – Ты уже знакома с Фиби?

На ум приходит имя, увиденное в чате. Почему-то его я хорошо запомнила. Фиби. Фиби Донован. Говорящее словосочетание, заявляющее о себе. Думаю, этой девушке подошла бы карьера актрисы или телеведущей. С таким громким настоящим именем ее точно бы взяли на телевидение. На красную дорожку выходить одно удовольствие под соответствующее представление.

– Да. – Сандра кивает. – И с Джошем тоже. Он немного странный, но, несмотря на это, с ним легко найти контакт.

– Чем странный? – Любопытство берет надо мной верх. Я изгибаю бровь.

– Помешан на играх. Кажется, создает свои приложения. Игроман, одним словом, – беззаботно произносит Сандра.

С виду она оправилась от произошедшего, но все же внутри ее, скорее всего, терзают плохие мысли. Мы с Сандрой оказались не только в одной команде, но и в одной лодке. Когда-то Филипп попытался растоптать меня, а новой жертвой стала Блэйк. И все же обвинять его одного – бессмысленно. Нужно мне было быть осторожнее и сразу распознать ложь, а не полагать наивно, что несколько ночей, проведенных в переписках, перерастут в любовь всей жизни. Так не бывает.

– Как ты себя чувствуешь после той ситуации с Филиппом? – Я хочу узнать о ее самочувствии непосредственно из ее уст.

– Знаешь, я безумно благодарна Лэйну и тебе, что вы вовремя появились. Поначалу было тяжело принять тот факт, что он просто затеял игру.

Игру. Это слово заставляет поморщиться. В данном контексте оно звучит очень громко. Мой мозг улавливает сходство мгновенно. Кажется, стоит переименовать игру с Лэйном во что-то другое. Челлендж?

Сандра выдыхает, наблюдая за моей реакцией. Она широко раскрывает глаза, приглядываясь к моему лбу.

– У тебя удивительный узор около брови, – внезапно выдает она. – Это шрам?

Я иронично усмехаюсь. В последнее время что-то все обращают внимания на шрамы. На самом деле, это был шрам от раны, которую я получила, упав с беговой дорожки. Он смущал меня пуще всяких прыщей. Хуже всего то, что от него не избавиться.

– Да, – я решаю перевести тему. – Так что там с Филиппом? Его исключили?

Она кивает и морщится из-за резкого поворота в сторону ненавистной для нее темы. Отныне ее нужно закрыть раз и навсегда, поставить крест и больше не вспоминать Филиппа. Только в крайних случаях, когда необходимо уберечь себя от совершения дурных поступков. Наступать на те же грабли – значит не усвоить урок.

– Исключили. – В ответе Сандры я не могу увидеть искренних эмоций: ни радости, ни грусти.

– Теперь нас никто не будет беспокоить, – подмечаю я, поднимая указательный палец вверх. Улыбнувшись Сандре, я легонько тормошу ее за плечо.

– Лэйн будет. Он обещал, что поможет мне подтянуть немецкий, – сладко произносит она. Ее копну светлых волос тормошит ветер, швыряя локоны ей прямо в лицо. Сандра нетерпеливо отмахивается от них и пододвигается ближе ко мне, так как ее припекли солнечные лучи.

– Он владеет немецким в совершенстве? – интересуюсь я, надеясь на точный ответ. Мне непонятно, почему Сандра так много знает о Кеннете, если за это время была одна только встреча с куратором и мимолетная ситуация во время драки с Филиппом.

– Да. У него отец немец. Он тебе не сказал? – спрашивает Сандра, и меня будто обливают холодной водой.

В груди неприятно покалывает. Хочется кричать о том, что это со мной он проводит ночи напролет за разговорами, но я сдерживаюсь и лишь заламываю пальцы. Еще одна глупая привычка.

– Нет, – отвечаю я с раздражением. – А вы когда по душам поговорить успели?

Сандра на секунду оборачивается на звуки, исходящие от идущих мимо подростков. Она увлечена как разговором со мной, так и разглядыванием окружающих. Терпеть не могу эту черту: делать сто дел сразу. Всегда считала, что если ты беседуешь с человеком, то, пожалуйста, будь вовлечен в разговор полностью.

– Сегодня утром. Он сидел на скамье и читал книгу. Я сразу заметила название. «Фауст». – Она едва заметно вздрагивает. – Честно сказать, я не увлекаюсь чтением, просто часто слышала это название. Подошла к нему. Вот и завязалось.

Восхищение, нахлынувшее на меня, переходит все границы. Я улыбаюсь, подобно помешанной дуре, а в моих глазах Кеннет возвышается все больше и больше. Он читает Гете в оригинале. Я теряю дар речи. Не хочу показывать, насколько поражена, но эмоции все равно выдают себя.

– Это твоя любимая книга? Ты так радуешься, Джит, – удивленно произносит Сандра.

– Я считаю это произведение великим. И люди, осилившие его, терпеливые. Я бы даже назвала их сильными, – говорю я прямо, как думаю.

– Не знаю, – пожимает она плечами. – Мне просто нравится немецкий.