Привет эпохе

Цена тут же была названа, отчего я испытал очередной шок: таких денег у нас не было и в помине. Не представляя даже, где взять такие деньги, тем не менее договорился с хозяином лавки, что он будет ждать меня через два часа, а пока продавать этот «товар» не станет. Конечно, я прекрасно понимал, что нас попросту надули, но надо было как-то выбираться из этой критической ситуации – до начала праздника уже считанные часы оставались. Помчавшись в центр Кабула, я ворвался без стука в кабинет второго секретаря ЦК НДПА. Товарищ Зерый курировал наш праздник и дважды до этого мне удавалось лицезреть «пламенного борца за дело Саурской революции». Выслушав мой сбивчивый рассказ, товарищ Зерый вышел из-за стола, неспешно подошел ко мне и со значением произнес:

– Вы приняли очень правильное решение. Костюмы надо купить.

– Как купить?! – возмутился я и, забыв, что передо мной второй секретарь ЦК братской нашей стране партии и один из руководителей государства, завопил. – Вы что же не понимаете, что они все в сговоре, и те, кто костюмы украл, и торгаш этот хренов?

– Конечно, понимаю, – спокойно, ничуть не возмущенный моим тоном, ответил Зерый. – Но и вы поймите. У нас – республика. Мы не можем бросаться голословными обвинениями. Воры не найдены, обвинять хозяина лавки в покупке краденного товара никто не имеет права. А вам надо было лучше следить за доверенным народным имуществом, – блистая оборотами явно приобретенными в каком-нибудь из советских вузов, наставительно произнес секретарь, но сменив гнев на милость, ту же пояснил. – Ничего не сделаешь, такой уж у наших людей синдром прежней жизни: жили всегда в нищете, вот и тащат, что плохо лежит.

– Что же мне теперь делать? – подавленно спросил я его. – У нас таких денег нет, он назвал сумму, чуть не в два раза превышающую командировочные всей нашей группы.

– Ну, ничего, это мы уладим. – Пообещал Зерый. – Я не сомневаюсь, что праздник вы подготовили красивый. Поговорю с товарищами в министерстве финансов, он в качестве премии командировочные увеличат.

Я вернулся на стадион, мы скинулись, у кого сколько было, с трудом наскребли нужную сумму и отправились снова в ханут. Мерзавец-торгаш, видно, и на грамм не сомневался, что я вернусь – все наше имущество уже было уложено в коробки. Он даже вышел на порог нас проводить. И с улыбкой произнес иезуитское: «Приходите еще».

Х Х

Х

…Узбекистан готовился к очередному юбилею. Орден республике «белого золота», как пышно именовали хлопок, должен был вручать только что избранный секретарем ЦК КПСС Борис Николаевич Ельцин. Раним воскресным утром у меня в квартире раздался телефонный звонок. Звонил главный редактор:

– Ты ведь где-то возле Алайского базара ( рынок в центре Ташкента) живешь? Так вот. Наш высокий гость без всякого сопровождения вышел из резиденции и сейчас пришел на Алайский. Дуй-ка туда на всякий случай.

– Какой гость? – спросонья не понял я. – И чего на Алайском-то делать?

– Что значит, какой гость? – рассвирипел шеф. – Тот самый, кто вчера орден вручал. А что делать, и сам не знаю. На месте сориентируешься.

Минут через пятнадцать я уже был на рынке. Обнаружить там Ельцина никакого труда не представляло. Тем более, что по пятам за ним, стараясь не попадаться на глаза, ходили крепкие молодые люди с равнодушными взглядами и явно пустыми хозяйственными сумками. Ельцин прошелся меж рядов, придирчиво осматривая продукты, потом вышел на небольшую рыночную площадь с фонтаном посередине и зычно выкрикнул, привлекая к себе внимание: «Товарищи, я секретарь ЦК КПСС Борис Николаевич Ельцин». Тут же собралась толпа. «Ну, рассказывайте, какие у вас проблемы. Рынком своим вы довольны?»

Толпа разом загудела. Когда Ельцин выслушал жалобы на дороговизну продуктов, он вновь отправился по рядам. Теперь его сопровождали любопытные покупатели. Зашел Борис Николаевич и в малюсенький хлебный магазинчик. Оглядел полупустые полки, спросил у пожилого продавца: «Манка у вас есть?»

– Манки нет, пожалуйста. – ответил тот вежливо. Рис, пожалуйста, есть.

– А вы что, детей одним рисом кормите? – грозно вопрошал секретарь ЦК. – Это же вредно. Почему манки нет, почему других круп нет.

– Не дают, – развел руками продавец.

На следующий день состоялся партийно-хозяйственный актив республики. Ельцин, без всяких предисловий, обрушился на недостатки в торговле. Больше всех других досталось безвестному доселе продавцу хлебного магазина с Алайского базара. И вором он оказался, и вредителем, и человеком, умышленно подрывающим здоровье честных узбекских тружеников и их детей.

Понятное дело, мужика с работы сняли. Искать правду он пришел в редакцию. Поскольку я был очевидцем событий, его направили ко мне.