Привет, прощай и все, что между ними

– Здесь ты впервые сказал, что любишь меня, – слегка запыхавшись, говорит она, надеясь помочь ему очнуться, напомнить о важном, вернуть обратно.

Но вот Клэр поднимает на Эйдена глаза, и печаль в его взгляде заставляет ее замолчать. Повисает тишина, и только как в дурацкой шутке Скотти катаются шары, громыхая и дребезжа, рассыпаются за их спинами кегли, а маленькое пространство между ними кажется самым тихим местом на Земле.

– Что ж, – наконец произносит Эйден, прежде чем выйти под пыль дождя, – только вот ты ни разу не сказала мне то же самое.

Остановка шестая Мини-маркет 21.41

Клэр не находит Эйдена у машины и обходит здание. Он сидит на бордюре, склонившись над телефоном. От стоящих неподалеку мусорных контейнеров влажный ветерок несет в их сторону слабый запах гнили. И все же после тесноты боулинга приятно оказаться в липкой тонкой дымке дождя.

Клэр стоит над Эйденом несколько секунд, но он словно не замечает ее присутствия, и тогда она садится на бордюр рядом с ним, оставляя между ними несколько сантиметров.

– Прости, – говорит Клэр, склонив голову, чтобы удобнее было смотреть на него. – Не знала, что тебя это по-прежнему так беспокоит.

Эйден невесело смеется:

– То, что ты не любишь меня?

– Я этого никогда не говорила.

– Как и обратного.

– Это не так, – продолжает настаивать Клэр, как и множество раз до этого. – Ты знаешь, что я чувствую по отношению к тебе.

– Видишь ли, в этом и проблема. Может, я все-таки не знаю.

– Эйден.

– Неудивительно, почему ты считаешь, что нам надо расстаться. – Его глаза сердито сверкают. – Если ты не можешь сказать этого сейчас, то уже не сможешь никогда.

– Я уже объясняла тебе, – отвечает Клэр и трет глаза тыльными сторонами ладоней, уже ощущая себе побежденной аргументами, которые ей не опровергнуть. – Я не хочу говорить эти слова до тех пор, пока они не станут…

– Правдивыми? Реальными?

Она устало качает головой:

– До тех пор, пока я не почувствую, что это навсегда.

– Ну да. – Эйдена ранят ее слова. – И это не про нас. Намек понят.

Наступает тишина, и Клэр закрывает глаза. Она сейчас отдала бы все на свете, чтобы не говорить об этом. Только не сегодня. Только не когда им осталось всего несколько часов. Ведь она знает, как это исправить, но не может найти в себе силы произнести заветные слова вслух.

Эйден довольно долго не придавал этому особого значения. Почти сразу после того, как он впервые признался ей в любви (прямо в боулинге), они провели весь вечер в музее в центре города. Там проводилась выставка работ Пикассо. Клэр остановилась перед картиной, на которой был изображен ребенок, держащий в руках голубя.

– Какая милота, – с улыбкой сказал Эйден, встав позади нее.

– Точно! Любовь с первого взгляда.

– Знаешь, что я лю? Картины с голубями.

Она улыбнулась:

– О, правда?

– И настоящих голубей, – продолжил Эйден, когда Клэр развернулась к нему и обняла за шею. – Кто не лю голубей?

– А я лю тебя, – ответила она и, встав на цыпочки, поцеловала его.

И на какое-то время этого было достаточно.

«Я лю тебя», – неожиданно для себя самой сказала Клэр неделю спустя, наблюдая, как Эйден бросился собирать яблоки в продуктовом магазине, когда у него порвался пакет. «Я лю тебя!» – прокричала она через гвалт во время шумного празднования их победы в матче по лакроссу. А потом она тихо сказала это в четверг, в обычный вечер, когда они сидели в машине на подъездной дорожке у ее дома.

«Я лю тебя, я лю тебя, я лю тебя».

Разница небольшая, но для Клэр эта фраза казалась более безопасной и не такой необратимой. Ведь ты не можешь забрать любовь назад. Это как магическое заклинание: стоит тебе произнести «люблю», и вот оно уже меняет все, что ты когда-то знал.

Всю жизнь Клэр наблюдала, как ее родители перебрасываются этим словом, таким хрупким, словно на самом деле оно самое прочное, что есть в мире. И им мало было произнести его один раз. «Я люблю-люблю-люблю тебя», – каждое утро говорил папа маме, выходя из дома, и она кричала ему в ответ то же самое: «Я люблю-люблю-люблю тебя».

Когда Клэр была маленькой, она спросила, почему они так делают. Родители улыбнулись и ответили, что они любят друг друга в три раза сильнее, чем остальные.

Позже, когда она стала достаточно взрослой (ей стукнуло девять) и начала задавать более коварные вопросы, они усадили ее и рассказали правду о том, что оба раньше уже были в браке.

– Но почему? – спросила Клэр, пытаясь осмыслить тот факт, что ее родители не только жили до нее, но к тому же у них были жизни друг до друга. Казалось совершенно невероятным, что когда-то они не были семьей, что каждое воскресное утро на их столе не было блинчиков, их имена не были выведены на указателе перед домом, их обувь не стояла в ряд у задней двери.

– Почему?.. – спросила Клэр, сморгнув слезы. Весь ее мир, казалось, развалился на части. – Почему вы просто не подождали друг друга?